– Замолчи, Тарая, – резко прервала ее эльфийка. – Не вмешивайся!
Кажется, Эфире все это надоело, она раздвинула нас с Тараей в стороны и сердито спросила:
– Ответ на какой вопрос вы все хотите получить у Духов?
– Как сохранить жизнь князю Кроуги, его советнику и нам всем, – не колеблясь ответила ей эльфийка.
– Какое дело жрице смерти до князя и его людей?
– Мне есть дело, – ответила Тарая. – И Амидере есть дело, и тебе должно быть, если не хочешь быть сожранной портальной тварью. Линия Акарана истончается, сколько еще, думаешь, она продержится?
– Его время заканчивается, – добавила эльфийка и покосилась на мое запястье. – Ты и сама это знаешь.
Я по привычке подняла руку и посмотрела на метку в виде буквы «Р».
– Она становится все тоньше. Мне надо Его спасти! – продолжила я. – Но я не знаю, где Он. Велад говорит, если собрать целое войско и повести в белый холод через земли эльфов к острову Отступников, нас ждут большие потери. Такое сражение может тянуться много зим. Я знаю, у Него нет этого времени.
– У них нет этого времени, – поправила меня Тарая.
Я кивнула. Тарая права: у Них нет времени, и Велад прав: большое сражение – это всегда много жертв и крови. Быстро добраться до земель отступников не удастся, и там ли Он – неизвестно. Но другого пути я не видела.
– Я готова задать вопрос, – сдалась я.
Лицо эльфийки сделалось темнее, она ждала именно этого ответа.
– Что надо делать? Просто спросить?
Эфира разочарованно покачала головой, но, видимо, решила больше не вмешиваться, и правильно – у нее бы не получилось отговорить меня. Я действительно не знала, что делать и как Их спасти.
Темная подняла руку, и рисунки на ее пальцах ожили по очереди.
– Кровь для Маду.
Провидица протянула маленький нож и уколола мой палец. Капля упала на пол и исчезла с шипением. Змея на руке темной чуть заметно вильнула хвостом.
– Обещание для Ребане, – сухо промолвила она.
Изображение лисы навострило уши. Я насторожилась, но ответила утвердительно.
– И золото для Варесы, – закончила эльфийка.
Ворона хлопнула крыльями и застыла, вновь обернувшись просто рисунком.
Я полезла в карман и достала монетку для эльфийки. Она приняла ее, и монетка как по волшебству испарилась – так ловко эльфийка спрятала ее в рукаве.
В этот момент тусклый огонек лучины на столе перестал дрожать, все сквозняки в старой лавке разом исчезли. Сделалось жутко. По спине побежал холодок. Темная прикрыла глаза и произнесла не своим, низким и утробным, голосом:
– Спрашивай, княгиня Кроуги. У тебя только один вопрос.
Тарая рядом замерла и, кажется, перестала дышать. Я кинула на Эфиру умоляющий о помощи взгляд. Она скривилась и тихо шепнула:
– От точности вопроса зависят польза и ясность ответа. Спрашивай коротко и прямо, без двусмысленных значений. Духи этого не любят.
Я сглотнула, задумалась. Мысленно покрутила вопрос с разных сторон и, когда пришла, как мне показалось, к самому правильно варианту, вдумчиво произнесла:
– Что мне сделать, чтобы спасти жизнь Рагонга Кроуги и вернуть его домой?
Его имя я выговорила почти одним словом, будто оно резало мне язык. Эльфийка молчала, а я невольно подумала, что значение слова «домой» для нас с духами может разниться, но уже ничего не изменить. Вопрос задан.
Молчание темной затягивалось, все остановилось: огонь не трещал, пыль застыла в воздухе, и мы послушно ждали, не двигаясь.
– Вода скоро забурлит и принесет ответ. Следуй тому, что она откроет.
Мы с Тараей одновременно разочарованно выдохнули, а Эфира развела руками:
– Я предупреждала. Духи говорят языком, непонятным для смертных.
Темная очнулась, глубоко вздохнув, наполняя грудь воздухом, и жизнь в лавке потекла дальше. Маду посмотрела на Эфиру неодобрительно.
– Когда придет время, она поймет.
– Ну да, конечно! – хмыкнула орк.
– Обещание лисе – что я должна сделать? – вспомнила я и мысленно продолжила искать объяснение ответа Духов.
– Не бросаешь на ветер обещания и помнишь о них, – провидица улыбнулась и обвела глазами темную лавку, остановившись взглядом на забытой корзине. Она подняла ее и с благодарностью посмотрела на Тараю.
– Ребене хочет, чтобы ты помогла советнику князя.
– Веладу? – от удивления мои брови приподнялись.
Темная отрицательно покачала головой.
– Келдрику! – догадалась я, и пришла моя очередь с любопытством всматриваться в эльфийку.
Неужели еще одно разбитое телепатом сердце? Иначе зачем еще ей просить за Келдрика? Я покосилась на Тараю – кажется, интерес провидицы к нему ее не удивил.
– И как я могу это сделать?
Маду пожала плечами, но я не поверила. Она наверняка знает больше, чем говорит.
– Все, что делает лиса, всегда во благо ее детей, – лишь добавила она, продолжая выкладывать еду из корзины Тараи.
– Кто они, дети лисы? – спросила я. Мне важно было узнать как можно больше, чтобы понять, какую роль во всем этом сыграет мое обещание.
– Темные эльфы, конечно, – с полуулыбкой ответила мне провидица.
Вдалеке раздался крик вороны. Маду прислушалась и неестественно выпрямилась, словно что-то силой заставило ее это сделать.
– Вам пора.
Тарая открыла было рот, но провидица ее перебила:
– Тебе тоже. Отправляйся к себе. Вам всем пора, – еще раз повторила она. – Колесо пророчества двинулось.
Глава XXI
Слепая ненависть
Великая мать стояла под палящем солнцем и разочарованно качала головой, рассматривая одинокую гору перед собой. Даже свет обжигающего солнца пустыни тускнел, покрываясь клубящейся тенью ее мрака. Тьма окутывала Великую, пряча ее лицо словно черная вуаль.
Переход к подножию лабиринта Оникса стоил жизни пятидесяти магам. Я ругала себя за то, что веду счет. Все эти жертвы принесены во благо нашего дела, но я ничего не могла с собой поделать и продолжала считать. Аппетиты тьмы Эрешкиль все увеличивались, и впервые Великая приказала открыть для нее портал куда-то за пределы острова Отступников.
– Ты уверена, что это безопасно? – магистр шагнул ближе к Первоматери. Пейзаж перед нами явно расстроил Великую, и магистр старался отвлечь ее от тяжелых дум.
– Оглянись, Парагон. Что здесь может представлять для меня опасность? – она печально обвела руины взглядом. – Я помню на этом месте цветущие холмы, оазис и дворец, прекраснее которого не сыскать. Это был дом моего отца. А теперь лишь раскаленные камни и мертвый песок.
