– Предметы, которые имеют ценность для своих хозяев, часто содержат частичку… – Эфира задумалась, – привязанности. Так бывает с любимым мечом воина или пером писаки. Я ощущаю, что хозяин дорожит этой штуковиной.
Эфира оглянулась и добавила:
– Пожалуй, из всех вещей в этих комнатах так можно сказать только об этой дохлой стрекозе в янтаре и о картине в спальне.
Я покрутила камушек, осмотрев его со всех сторон.
– Значит, тут точно должен быть ответ, может, надо сказать какое-то заклинание или использовать руну льда? Посмотри. – Я протянула янтарь Тарае.
Она осторожно к нему потянулась, затем замерла на мгновение, но все же взяла в руки. Прозрачные крылья стрекозы дрогнули. Я моментально поняла, что это значит, и еще до того, как вспыхнули руны, крепко схватила Тараю за локоть. Пространство вокруг нас сузилось, кабинет Келдрика поплыл, зарябил разноцветными мутными пятнами.
– Стрекоза открывается только тебе, – с изумлением прошептала я и схватилась за Тараю еще крепче, боясь, что камень выкинет меня из воспоминания.
Нас окружили темно-зеленые стены Фебраны. Я узнала магическую школу сразу же. Рябь ослабла, и перед нами возник высокий рыжий парнишка. Это воспоминания Келдрика, поняла я и перевела взгляд на Тараю. Она смотрела на юношу, замерев. Не знаю, что случилось у них в прошлом, но видеть Келдрика вот таким – немного неуклюжим, со смешными усиками, длинными волосами, собранными в хвост, – она была рада.
Муть вокруг нас полностью рассеялась, и мы рассмотрели, что он не один. Рядом с юным Келдриком стояла и улыбалась Нила. Не узнать ее было невозможно, она несильно изменилась: насмешливый заигрывающий взгляд сквозь длинные ресницы, длинные белые волосы спадали аккуратной волной. Даже в строгой форме Фебраны она приковывала к себе внимание. За ее спиной кружила стайка хихикающих девушек, и одного взгляда хватило, чтобы понять, кто тут королева. Нила что-то говорила Келдрику, и он с жадностью впитывал каждое ее слово, не отводя влюбленного взгляда. Как и в прошлый раз, никто меня и Тараю не замечал, хотя мы стояли всего в паре шагов от них. Нас здесь нет, это просто воспоминание. Мы никак не можем на него повлиять, только смотреть и слушать.
Из-за угла вдруг выглянула девчушка с двумя косичками с синими бантиками на кончиках. Она махнула Келдрику, но он ее не заметил. Зато заметила Нила, язвительно ухмыльнулась и обвила его шею руками. Я тут же узнала в малышке с косичками Тараю. Именно ее я и видела в воспоминании самой Тараи. Маленькая Тарая во все свои большие глаза смотрела на белокурую девушку с неприязнью. Нила и подружки были взрослее, возможно, всего лишь на пару зим, но в этом возрасте разница слишком очевидна.
– Сколько тебе здесь? – спросила я Тараю, чтобы отвлечь. Мне показалось, что сцена, разворачивающаяся перед нами, ей неприятна.
– Одиннадцать, Келдрику четырнадцать, Ниле и ее свите пятнадцать зим, – как заученный стишок холодно отчеканила она, спрятавшись за маской безразличия.
– Кел, вон, эта, – рассмеялась одна из подружек Нилы, показывая на девчушку с косичками, – Паучиха опять тебя преследует.
Теперь засмеялись и все остальные.
Келдрик быстро оглянулся и насторожился. Маленькая Тарая махнула рукой, показывая, чтобы он подошел.
– Пойду узнаю, что ей нужно, – буркнул он и кисло улыбнулся, явно демонстрируя, что не рад встрече.
– Хочешь, я ее проучу? – хихикая, спросила Нила. – Обещаю, после этого она от тебя отстанет.
– Нет, – резко ответил Келдрик и аккуратно убрал руки Нилы со своих плеч. Нила прекратила смеяться, ей явно не понравилось, что он не согласился на розыгрыш.
Я пошла за Келдриком, помня, что надо следовать за хозяином воспоминания. Тарая не двинулась с места, я оглянулась и вопросительно на нее посмотрела.
– Они не будут разговаривать. Я прекрасно помню этот день, – ответила Тарая, сохраняя полную невозмутимость.
Так и случилось – когда я обернулась к Келдрику, успела заметить, как малышка молча сунула ему что-то в руку и убежала. Он сразу же спрятал это в карман плаща.
– Что она хотела? – спросила подружка Нилы у Келдрика, когда он шел обратно.
– Ничего важного, как всегда, – юноша пожал плечами.
Нилу этот ответ не устроил, она поджала губы и немного выпятила нижнюю – походило на обиду капризного ребенка.
– Раг мне всегда все рассказывал, – заявила она, и я сморщилась от неприязни.
– Не обижайся, красавица, – ответил ей Келдрик и нежно взял за руку. В этом движении и в его мягкой улыбке легко угадывался будущий главный обольститель во всем княжестве Кроуги.
Тарая рядом еле слышно фыркнула.
– Тебе пора на теорию заклинаний, а то опоздаешь, – телепат чмокнул Нилу в щеку и легонько подтолкнул. Белокурая девушка улыбнулась и махнула ему на прощание со словами: «Увидимся позже». Стая щебечущих девушек с Нилой во главе двинулась по коридору дальше. Келдрик дождался, пока они скроются из вида, и вытащил из кармана небольшой сверток.
Мы с Тараей подошли ближе. Я рассмотрела янтарь со стрекозой в ладони Келдрика и записку. Он быстро развернул ее, и я успела прочитать «Я согласна», написанное аккуратным ровным почерком. Келдрик довольно улыбнулся и зажал записку в кулак. Когда он разжал ладонь, записка развеялась пеплом.
– Значит, это ты подарила ему инклюз со стрекозой? – спросила я у Тараи.
– Хотела преподнести что-то ему в ответ, в благодарность за уникальный янтарь с одинокой паучихой. Помню, долго пришлось копить. Инклюзы со стрекозами по размеру больше обычных, к тому же они редко попадают в янтарь, – Тарая отвела взгляд, словно ничего важного в этом не было.
Я подумала, что стрекоза действительно забавная метафора на Келдрика. Красивое, легкое, кружащееся создание, порхающие с цветка на цветок, не обремененное заботами.
– А на что ты дала свое согласие в записке?
Ответить Тарая не успела, воспоминание померкло и вновь началось, перепрыгнув неважный промежуток времени. Теперь стало темно, мы шли за Келдриком по вечерним улицам города. Он явно спешил, и что-то его тревожило. Юноша часто оглядывался, словно боялся кого-то встретить. Издалека я увидела лавку Жизни отца Тараи, в окнах горел свет, но телепат направлялся не туда, он резко свернул на узкую дорожку, зажатую между домами. Тут было так тесно, что казалось, если девица из этого дома решит заняться вышиванием у открытого окна, то иголкой легко заденет окно соседа напротив.
В полумраке улицы Келдрика ждала малышка Тарая.
– Привет, – произнесла она робко.
– Ты правильно сделала, что решилась. Я помогу. Буду рядом, – он поднял руку, словно хотел похлопать ее по плечу, но передумал и тут же опустил. – Обещаю, все будет хорошо, – юноша пытался приободрить Тараю, но, кажется, сам с трудом подбирал правильные слова.
