Книга НЕЙРОС. Часть третья. Черные слезы, страница 12. Автор книги Павел Иевлев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «НЕЙРОС. Часть третья. Черные слезы»

Cтраница 12

— И что тогда?

— Тогда ты будешь молиться, пить, плакать и надеяться на чудо. Но до последней секунды не перестанешь пытаться.

Глава 4. Над пропастью во лжи
НЕЙРОС. Часть третья. Черные слезы

У Сэлинджера есть знаменитый роман «Над пропастью во ржи». Его герой мечтает ловить детей, бегущих к краю, разворачивать их, давать поджопник и, вытирая слезы умиления, смотреть, как они возвращаются на верный путь.

Книжка хорошая, но герой клинически наивен. Когда дитя ломится к пропасти, то удержать его можно, только оглушив и связав. Это не просто непробиваемая стена. Это стена, с которой в тебя плюют, кидают камнями и ссут кипятком.

Мерсана очень скоро заставила пожалеть о потраченных на её выкуп деньгах. Женщина оказалась удручающе глупа, зато горласта и эмоциональна так, что разговаривать в её присутствии невозможно — сразу переходит в режим истерики. А поскольку Дженадин от неё не отлипает, то и с ней поговорить не вышло. Мерсана отчего-то сразу меня невзлюбила, возможно, по принципу «Не делай людям добра», а значит, и Колбочке я снова не друг, а так — в углу насрано. Сик, как говорится, транзит.

Шоня так и липнет к Дмитрию, смотрит на него влажными глазами и норовит зацепить бюстом, расходясь в отнюдь не узких здешних коридорах. Но при этом всё равно готова арендоваться в «Городской фронт».

— Шоня, ты же при одной мысли об аренде бежала блевать! Что случилось?

— Это совсем другое! Как ты не понимаешь? Ты же видел, что было на Средке!

— Я видел. Ты — нет.

— Что значит «нет»? — тычет пальчиком в экран рыжая.

Ролики крутят теперь круглосуточно, и каждый следующий снят истеричнее предыдущего, хотя исходный материал один и тот же. Клановые в них окончательно утратили человеческий облик, превратившись в некое усреднённое хтоническое зло, с оскаленными кривыми зубами, выкаченными безумными глазами и окровавленными руками, сжимающими оружие.

— Тебя не смущает, что «внезапное коварное нападение» снимали сотни камер с тысячи ракурсов?

— Конечно, — сердито отвечает девушка, — всегда знала, что тебе на всех плевать. Пусть убивают и насилуют, а ты будешь только сидеть и язвить! Уйди, видеть тебя не хочу!

Ну да, ну да. Она же хотела себе памятник. А для этого обычно приходится сначала сдохнуть.

— Кери, ты же интик, ты-то должен понимать…

— Конечно, ведь это не твоего отца убили! — внезапно и нелогично отвечает он.

— Твоего отца убили не клановые, а низовая корпа.

— Да плевать, все они одинаковые! Мне надоело быть жертвой! Я хочу боевые имплы! Я хочу отомстить!

— Кому, блин?

— Всем, блин! — и смотрит на меня так, что ну его нафиг. Не стоит давать оружие ботанам и задротам, у них слишком много претензий к миру.

Зоник тоже собирается воевать.

— На кой хрен тебе это?

— Они разгромили мой любимый бордель!

— А если серьёзно?

— Куда уж серьёзнее!

— Зоник!

— Ты зануда. Ради Дженадин. Должен же кто-то прикрывать в бою её огромную задницу?

— Даже так?

— Причина не хуже других. Надеюсь только, что её мама не будет жить с нами долго. Между нами, меня пугает эта женщина…

Тоха выглядит наиболее вменяемой и рассуждает спокойно.

— Смотри, прем. Во-первых, это халявные имплы. Не за десять лет отключки, а за несколько часов в день. Если не вырубают, то в любой момент можно соскочить.

— Что-то я сильно сомневаюсь. Уверен, что, влепив вам недешёвые импланты, город имеет способ заставить их отработать.

— Даже если и так, это не аренда, когда ты тупо вещь. Во-вторых, этот город устроен предельно говённо: аренда, низы, верхи, вся эта срань. С этим надо что-то делать. Война, конечно, та ещё гадость, но она даёт шанс. Куча ребят получат имплы и возможность себя проявить. Это уже не пиздаболы из «кибернуля». Они не будут тупым стадом, которое только жрёт дышку и арендится. Эту пасту назад в тюбик не засунешь!

— Эту пасту можно просто спустить в унитаз, Тоха.

— Меня не так-то просто спустить в унитаз, прем! — смеётся разрисованная девушка. — Даже если это действительно грандиозная подстава, мы ещё посмотрим, кто кого!

Лирания в депрессии, что для неё не ново, но каждый раз напрягает.

— У меня паршивые предчувствия, — говорит она. — Я не рассказываю про свой мир, потому что ничего хорошего сказать не могу. Но я подобное уже видела. Вчера никто ни о чём таком и не думал, а сегодня все готовы убивать.

НЕЙРОС. Часть третья. Черные слезы

Она прибавила звук на комбике, тронула струны и тихо запела:

Моя война — это не бомбы над головой. Моя война — это не трупы в степной траве. Моя война — это не те, кто ещё живой. Моя война — это смерть в моей голове.

Эта смерть смотрит моими глазами, Эта смерть плевала на любой договор. Эта смерть управляет моими руками, Ладонью, взводящей тугой затвор.

В моей голове расцветают взрывы, Снаряды терзают земную твердь, В моей голове вы не должны быть живы, В моей голове поселилась смерть.

Смерть в моей голове равна твоей смерти, Смерть в моей голове та же, что и в твоей, Смерть в моей голове мне совсем не нужна, поверьте, Я несу её вам, чтобы избавиться поскорей.

Эта смерть смотрит моими глазами, Эта смерть видит всех вас в гробу. Эта смерть управляет моими руками, Пальцем, просунутым в спусковую скобу.

Это не я стучу в вашу дверь прикладом. Это не я сжимаю ладонью цевьё, Это не я командую этим парадом, Это смерть, пришедшая во имя моё.

Я хотела от жизни совсем другого, Я в гробу видала эту всю круговерть, Я сама не ждала от себя такого, Так зачем вы засунули в мою голову смерть?

Эта смерть смотрит моими глазами, Эта смерть смотрит на тебя, дурачок! Эта смерть управляет моими руками, Пальцем, жмущим на спусковой крючок.

— Сильно, — сказал я, когда она отыграла коду и положила гитару. — Правда, сильно.

— Это я давно написала. Дома.

— У вас была война?

— Да. Родители бежали, мы оказались в лагере перемещённых лиц, там было так погано, что мне до сих пор снятся кошмары. Там меня впервые изнасиловали. Работа здесь стала спасением. Или нам так казалось.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация