— Одна машина?
— Большая! А нас тут… Поможете, если что?
— Не вопрос.
— Лендик, поднимай коптер, не дай бог начнётся перестрелка, попортят. Зависни повыше и слушай рацию.
— Есть!
— Лирания!
— Я, командир!
— Бегом на ту скалу! Заляг там и не отсвечивай. Наметь цели, жди команды, слушай рацию.
— Тоха, Шоня, Дженадин!
— Тут мы.
— Лендик сейчас освободит площадку, это ваша позиция. Залегаете, маскируетесь, пребываете в готовности стрелять во всё, на что я укажу.
— Блин, прем, как мы замаскируемся на ровной, как стол, железке?
— Проявите смекалку и находчивость! Бегом!
— Кери!
— Здесь!
— Отключай вон ту фуру от генератора. Ну почему вы водить не умеете, а?
— Потому что…
— Это был риторический вопрос! Бегом!
Мы с Костлявой стоим рядом и ждём гостей.
— Зачем твои запасные колеса у моих спёрли? — ворчит она.
— Оборудовали огневую позицию, проявив смекалку и находчивость, — поясняю я.
— Мародёрство это, а не находчивость! Колёс теперь, небось, долго новых не будет.
— Даже дольше, чем ты думаешь. Заводы встали.
— Каждый раз, когда я думаю, что хуже уже не будет, появляешься ты…
— Потом доругаемся, вот они.
Оболочки мне никогда не нравились. Впрочем, их носители не проявляют агрессии. Подошли поближе и встали напротив, уставившись на нас круглыми неживыми глазами, расставленными шире, чем полагается человеческой анатомии. Чёрт его знает, каким видится мир изнутри оболочки. Надо у Альки как-нибудь спросить.
Мысль об Алиане меня слегка успокаивает ― не всегда оболочки оказываются натянутыми на паршивых людей. Хотя, помнится, у неё крыша изрядно тогда отъехала.
— Чего вам надо? — негостеприимно спрашивает Костлявая.
Оружия у облачённых нет, но они нас и без него порвут, если захотят.
— Это предназначено нам, — один из них показывает на машину с детьми. — Мы это забираем.
— С хуя ли? — спрашиваю уже я.
— Потому что это наше.
— На них не написано.
— Вы это знаете.
Я понял, что да, знаю. У этой делегации именно такой вид, какой должен быть у тех, кто покупает детей грузовиками.
— Это не значит, что мне это нравится.
— У вас нет выбора. Либо их заберём мы, либо они умрут без всякой пользы.
— А у вас, значит с пользой?
В ответ молчание. Возможно, утвердительное.
— Кто вы такие, для начала? — настаивает премша.
— В этом мире все названия давно утратили смысл. Те немногие, кто знает о нашем существовании, зовут нас просто «второй город».
— Так вот ты какой, северный олень… — сказал я задумчиво.
— Северный кто? — переспрашивает Костлявая, но я игнорирую.
— Зачем вам дети?
— Это долгий разговор.
— Я не спешу.
— Мы спешим. Питательных растворов в машине не так уж много, а нам предстоит проделать долгий путь. Вы же не хотите, чтобы они погибли по дороге?
— Я вообще не хочу, чтобы они погибли!
— К сожалению, смерть однажды приходит ко всем. Передайте дочери Креона, что она может прибыть за платой.
Далее эти уродцы нас игнорируют, решив, что разговор окончен. Две машины удаляются в облаке пыли, оставив нас плеваться им вслед.
— Что это сейчас было, мелкий прем? — грозно спрашивает Костлявая.
— Без понятия, жопастая премша.
— С чего это я «жопастая»?
— А с чего это я «мелкий»?
— Нормальная у меня жопа!
— Нормальный у меня рост!
— Не заговаривай зубы!
— А то что? Твои напряги только что благополучно закончились: детей у тебя забрали, имущество оставили, ты в чистом выигрыше. Радуйся.
— Почему-то не радует.
— Ну, это уже не мои проблемы. Мои ждут меня в городе.
* * *
— На два слова, — Лирания перехватила меня дома.
— Конечно, как скажешь.
Мы зашли в её комнату, она прикрыла дверь.
— У тебя в отряде заговор.
— Серьёзно? Меня снова решили свергнуть? Выбрать нового командира? По размеру сисек или по размеру жопы? Что не по размеру мозга, я и так знаю. Ничего, что все, кроме нас, с чипом в башке, который может устроить им взаиморасстрел, если Димка потеряет бдительность?
— Нет, — рассмеялась Лирка, — не такой заговор.
— Надо же, в кои-то веки я всех устраиваю?
— Не совсем.
— Да что ты сопли жуёшь, рассказывай.
— Нет у меня соплей, фу!
— Выражение такое, извини. Означает…
— Я догадалась, что оно означает. Так вот, они решили, что ты им должен всё рассказать.
— В каком смысле «всё»? Историю Мультиверсума от Основателей до сего дня?
— Нет, про себя. «Он про нас всё знает, а мы про него ничего!» — процитировала Лирания. Судя по интонации — Шоню.
— С каких это пор им интересно что-то, кроме них самих?
— Тоха им трепанула, что Нагма — твоя дочь. Так что сегодня в гостиной тебя ждёт засада, твой отряд жаждет твоей биографии. И ещё невесть каких откровений.
— Каких?
— Без понятия. Меня уже почти собирались пытать, но я соврала, что ничего не знаю и сбежала. Они уверены, что ты полон загадок.
— Лучше бы я был полон разгадок, не находишь?
— А вот и нет. Кому бы ты тогда был интересен?
* * *
Ребята сидят в гостиной и смотрят на меня.
— Ну что, кто у вас сегодня нападающий? — спрашиваю я.
— Лирка сдала, — говорит с досадой Дженадин. — Так я и знала.
Лирания молча показывает ей язык.
— Кароч, прем, ну, или командир, как тебе больше нравится, — начинает Шоня. — У нас к тебе тут вопросов есть.
Так и думал, что она будет застрельщицей. Рыжая — барышня с активной жизненной позицией, и может быть, ещё заработает свой памятник с сиськами.
— Задавайте, — вздыхаю я и сажусь на диван. В меня тут же вцепляется соскучившаяся Нагма.
— Правда, что у нас может башку заклинить и мы друг в друга палить начнём? — внезапно вылезает Кери. Шоня смотрит на него неодобрительно.
