— И что нам теперь делать, пап?
— Помнишь, что говорит Слон?
— «Ничего не бойся и жди русских»?
— Именно, колбаса.
— А как они нас найдут?
— У тебя рисовальный набор с собой?
— А как же!
— Мне нужна краска. Любая, но поярче. И чтобы на ткань легла.
Нас разместили в мансарде, окошко выходит на скат крыши. В принципе, можно было бы через него бежать, хотя и не без риска переломать ноги, ведь по представлениям местных меня удерживает честное графское слово… А ещё охрана из конных егерей с собаками во дворе и тот факт, что я понятия не имею, в какой стороне замок. Так что окошко меня интересует в другом качестве.
— Папа, ты что, не мог нарисовать что-нибудь приличное? — ржёт Нагма.
— Это вовсе не то, что ты подумала! — отмахиваюсь я. — Это слон. С толстым хоботом.
Изображённый на белой простыне символ действительно несколько смахивает на хм… знак плодородия. Но рисовать смоченным краской носовым платком по простыне не очень удобно. Детали передать сложновато. К углам я привязал два небольших подсвечника, чтобы не сдуло, и раскатал это художественное полотно по черепичной крыше. Эта сторона обращена к лесу, надеюсь, никому не придёт в голову её рассматривать.
— Ну, — сказал я, с удовлетворением оглядев результат, — чем там тебя кормили? Надеюсь, ты сожрала не всё, потому что творчество вызывает во мне зверский аппетит.
* * *
— Слон, говоришь? — скептически спросил Слон. — Ну, я так сразу и подумал: «Не иначе, слон». Ну, когда мы с дрона твоё творчество засекли. Но, надо сказать, я остался со своим мнением в одиночестве. Джулиана, например, невесть с чего решила, что это ты по ней так соскучился.
Весьма решительная команда спасателей заявилась ещё до полуночи. Местная охрана, по словам нашего командира, «не успела ни икнуть, ни пёрнуть». Что тут скажешь: освобождение заложников и возвращение похищенных — одна из основных наших специализаций. А то, что украли меня, стало для Слона буквально личным оскорблением.
— Что за хрень? — злится он. — Я бы приставил к тебе охрану, но ты же охрана и есть! Дурацкий двойной статус… Нет уж, ты выбери, ты граф Морикарский или Док, мой заместитель?
— Последнее, что я хотел в жизни, Слоняра, это становиться каким-то там графом. Мне от этого никаких бонусов, одни неприятности. Похитили, вон, как будто я принцесса какая…
— О, принцессу, кстати, надо было видеть! Когда она узнала, что её паладина обидели…
— Она что, в курсе?
— Они с Перидором как раз почтили графство визитом. И тут такой конфуз! Его Величество конечно рвал и метал, но принцесса — это вообще что-то с чем-то. Обещала казнить всех причастных, причём проявила удивительную для её лет эрудицию. Не знал, что тут такие богатые традиции художественного членовредительства, древние китайцы с казнью «тысяча кусочков» на этом фоне просто гуманисты. С чего эта девочка так на тебя запала?
— Она просто та ещё собственница. Я же её личный паладин. С детства. Это как любимого плюшевого мишку отнять.
— О, тогда конечно. Святое дело. За такое всякий на кол посадит. Неструганый. Но принц-то какова жопа оказался, ну!
Принц Джерис, увы, нам не достался. Когда ребята взяли дом коротким энергичным штурмом, его там не было. Видимо, отправился на встречу с заказчиком. Назад не вернулся — наверное, в темноте и суете кто-то из слуг ускользнул и предупредил. Рассвирепевший Перидор велел перекрыть дороги и отыскать родственника, но ничего не вышло. Канул в туман.
Через месяц, ко всеобщей досаде, всплыл в Багратии, и не как-нибудь, а в роли «монарха в изгнании». Джерис публично заявил, что его брат, Перидор, полностью подчинён графом Морикарским, каковой является злым гением, использующим свои дьявольские изобретения для контроля августейшей семьи. Его брат, мол, марионетка графа, не отвечает за свои действия, а значит, не может быть Императором. Трон Меровии фактически узурпирован, следовательно, её единственным законным правителем становится он, Император Джерис. В этом качестве он призывает весь цивилизованный мир объединиться и вернуть ему престол. А то чо они?
Цивилизованный мир в лице Лиги Морских Держав ему очень сочувствует, горячо поддерживает, выделил содержание, замок на берегу моря, даже сватает за него некую принцессу, хотя и не из высшей лиги, а так, со скамейки запасных. Двоюродная племянница короля или что-то в этом роде. Этот брак, как объяснила мне Катрин, делает его родственником королевской династии Багратии, достаточно близким, чтобы претендовать на поддержку правящего дома. Например, в возвращении ему престола Меровии.
Сказать, что Перидор в ярости, — это вообще ничего не сказать, но решение, которое ему предложил Мейсер, он категорически отверг. Ну и хорошо, как по мне. Хватит пока Лирании политических ликвидаций. А вот Катрин настроена решительнее:
— Я бы его убила. Он напал на тебя!
Иногда её увлечённость меня слегка пугает. Мной и государственными делами. Больше у неё, кажется, ничего нет. Ах, да, ещё Нагма. И аниме. Единственная отдушина.
В пятнадцать лет девушку из хорошей семьи, а уж тем более принцессу, уже прилично если и не выдать замуж, то как минимум прочно сосватать. Однако из-за обструкции со стороны правящих домов Лиги Морских Держав приличных партий для Катрин почти не осталось. Всё-таки дочь императора, её за какого-нибудь герцогишку вшивого выдать — себя не уважать. А принцев на свете не так чтобы прямо много. Собственно, из всех династически приемлемых вариантов остался буквально один — вдовый брат Каланийского Великого Князя. Калания, хотя и входит в состав Меровии, но почти как отдельное государство. То есть их Великий Князь — почти как монарх. Хотя и в ранге «младшего по званию» относительно Перидора. Так что его брат, хотя и по нижней границе допуска, но всё же канает за почти приличного жениха. А то, что ему за сорок, он жирный, страшный, лысый и, говорят, двух предыдущих жён уморил — это мелочи, недостойные рассмотрения.
Перидор уже было собрался сватов засылать, или как тут у них это принято, но Катрин впервые в жизни встала в позу и сказала: «Обломитесь, папенька. В жопу себе такого жениха засуньте. Плашмя».
Ну, то есть вряд ли она именно так сказала, это мне так Нагма сформулировала. Во всяком случае, даже государственная необходимость (брак стал бы фактором, усиливающим сомнительную лояльность вечно косящей на сторону Калании) не сподвигла принцессу на этот союз. Перидор, привыкший, что дочь у него нечто вроде бесплатного органайзера с безлимитным тарифом, был конкретно шокирован таким своеволием, но тут нашла коса на камень — принцесса, однажды проявив характер, обратно его распроявить не согласилась. Перидор было прибег к репрессиям, отказав дочери от собственной персоны, и с неделю сидел за всеми присутственными столами один, но вскоре бумаги его пришли в такой хаос, а дела в такое небрежение, что он был вынужден сдаться и призвать её обратно. Вопрос замужества больше не поднимался.
