Ретроспекция
Два года назад
* * *
— Как в старые добрые, да? — комментирует Слон, глядя на море сквозь стакан. О стекло позвякивает лёд. Так мир, наверное, выглядит лучше.
— Они никогда не были «добрыми», Слоняра, и ты это отлично знаешь.
— Просто ты унылый депрессивный мудила, Докище. Как минимум, снова можешь пить, разве плохо?
Я тоже звякаю льдом в стакане и смотрю сквозь него на море. Да, определённо лучше.
— Снова старый добрый виски и снова старый недобрый Док, — комментирует Слон. — Пока ты был пацаном, мне всё время хотелось выдрать тебя ремнём. В таком маленьком объёме концентрация твоей говнистости была невыносимой.
— Теперь ремень считается непедагогичным. Кроме того, постареть на сорок лет за месяц было тем ещё удовольствием. Странно, что я никого не убил.
— Ага, особенно этого рыжего синеглазого говноеда. Хорошо, что Нагма не в него пошла. «Ой, доченька, дай папочка тебя поцелует! Уй, доченька, зачем же по яйцам?» — передразнивает он.
— Да, подросла девочка. Держите семеро.
Нагма внезапно, как специально ждала, ударилась в предпубертат — вымахала, пустив весь рост в конечности, шею, нос и подбородок. И стала похожа на нескладное белобрысое буратино. Вместе с детской очаровательной округлостью черт гормоны смыли её покладистость. Теперь по дому ходит на длинных не по росту ногах колючее задиристое существо, имеющее своё мнение по любому вопросу, ни в грош не ставящее чужое и начавшее подсчёт поголовья первых прыщей.
Обожаю её.
— А что твоя неслучившаяся супруга? Мать почти твоей дочери?
— Анахита? Ну, Калеб сказал Нагме, что у них всё ещё любовь-любовь. Но глазки у него при этом бегали даже сильнее, чем обычно.
— Это же не твоя проблема, так? — Слон потянулся за бутылкой. — Освежить?
— Давай, — я протянул стакан. — Вроде бы не моя. Анахита взрослая женщина, сама сделала выбор. Нагма за неё не переживает, а я доверяю интуиции дочери.
— Тогда за интуицию! — мы легонько стукнулись краями стаканов.
— Чем занимался в последнее время? — вежливо поинтересовался я.
— Можно пафосно сказать: «Искал себя». Но вообще-то, скорее, балду пинал.
— То есть так, недопинавши балду, и приехал?
— Балда всегда со мной, потом допинаю. Кстати, ты ещё не соскучился дома сидеть?
Я посмотрел сквозь стакан на море, посмотрел сквозь стакан на дом, на крыльцо которого вышла огромным пузом вперёд Алиана, на сад, где сидит с мольбертом встрёпанная и неумытая с утра Нагма, и спросил:
— А что, есть идеи?
— Ну…
— Эй, старпёры! — перебил его Дмитрий. — Можно к вам? А то Альке ещё долго не пить, а одному как-то скучно.
— А с нами, значит, весело? — сказал задумчиво Слон. — Мы тебе, значит, стендап-комедия?
— Слон, не цепляйся, — отмахивается он. — Лучше налей.
— За льдом для дедушек сначала сгоняй, душара! А дедушки пока подумают, достоин ли сей боец вискаря.
— Ой, я тебя умоляю! Мог бы просто сказать, что лень жопу из шезлонга поднять. Сейчас принесу.
— Не достаёт его Контора? — кивнул вслед ему Слон.
— Нет вроде. Они же сгребли всех спецов, которых Берана бросила. Там была парочка сильных хакеров. Димка, конечно, считает, что он лучше, но эти зато некапризные.
— Ты про их родителей? — Слон показал бокалом на идущих с моря Лиранию с Онькой.
Девчонки загорели, откормились и выглядят даже почти счастливыми. Хотя Лирания до сих пор не смотрит на меня прямо. Мои скоропостижные «плюс сорок» шокировали её сильнее, чем она ожидала и чем признаётся.
— Про них. Но это секрет, младшая так и не знает.
* * *
— Ты понимаешь, что поступила с ней нечестно? — спросил я у Лирании, кивнув в сторону Оньки, которая с визгом скачет по мелководью верхом на Нагме. — Лишила сестру родителей.
— Понимаю. Но она слишком мала для выбора. Они искалечили бы её так же, как меня.
— У этого есть и другая сторона. Если они однажды появятся, она будет перед ними совершенно беззащитна.
— Я знаю.
— А ведь если они захотят вас найти, это будет не слишком сложно.
— Я дурной человек, Док, — мрачно ответила Лирания. — Злобная, больная на всю башку истеричка и вообще наделала в жизни говна. Может быть, это ещё одно поганое решение. Одно из многих. Но я готова за него ответить перед Онькой, и я не передумаю.
— Уверена, что хочешь к Слону?
— Не на эстраду же мне идти. Стреляю я лучше, чем играю на гитаре.
— Прости стариковский гундёж, но ты достаточно юна, чтобы научиться чему-нибудь ещё.
— Взрослым ты смотришься лучше, — призналась Лирания. — Естественнее. Напросилась бы тебе в приёмные дочери, но мне поздно. Так что попрошу за Онию.
— Ты серьёзно?
— Ну да. Кто-то же должен за ней присмотреть, когда я отправлюсь убивать людей за деньги?
— Ты странно себе представляешь нашу работу.
— Не суть, ты понял. Ты унылый гиперответственный зануда, но сестру тебе можно доверить. Если решишь, что она — твоя, перегрызёшь за неё глотку. Как за Нагму. Если я что и поняла в корпе, так это то, что лучше быть среди тех, кто твой.
— Ты среди них.
— Я знаю. Но это пройдёт, вот увидишь.
* * *
— Присмотришь, если что, за мелкой косоглазкой? — уточняет Слон.
— Дмитрий удочерит. Алька уже над ней кудахчет, как ненормальная. Окситоциновое умиление. А ты всерьёз настроен с Лиранией?
— У неё отличные задатки и немеряно злости, а у меня больше нет Змеямбы. Марксман из неё уже неплохой, постепенно и снайпера выращу.
— Так ты опять собираешь команду? — задал я вопрос, который весь день незримо витает в воздухе.
— Да, Докище. Хватит мне слоняться. Да и Джабба так извелась, что аж похудела.
— Она жива ещё?
— Я же говорил, она нас всех переживёт. Сидит на базе, делает переучёт недоукраденного, поднимает списки личсостава, связывается с теми, кто хотел продолжать, ну и прочая кадровая бухгалтерия.
Слон взболтнул в стакане лёд, посмотрел через него и сказал:
— Да, хорошо у тебя тут. Правильно я тебе этот дом подогнал.
— Продал!
— Ну, продал. Зато как под тебя строили. Море, пляж, вот это всё…
