— Ты баранку-то из рук не выпускай, чудище болотное. Я тебе, как лучше, говорю, так что рули и слушай умную ведьму, что жизнь прожила.
— Слушаю я, баба Клава, слушаю. Пицца так пицца! — Мы заехали на мост и свернули на второстепенную дорогу. — И на танцы позову, и по парку погулять.
— И цветы с клумбы надерешь... — поддела его бабуля.
— А чего же нам, бедным студентам, еще делать? — ощерился Гриня. — Крутимся как можем.
— Ну, бабуль, — я положила ладонь на ее руку, — между прочим, Гриня прекрасно знает, как я люблю шоколадное мороженое.
— Ну вас, молодёжь, — отмахнулась старушка, — поехали уже к дому. Устала сидеть здесь, а то и правда ноги протяну.
— Только не в моей машине, — хохотнул Гриня и смолк.
Во дворе кирпичной двухэтажки нас уже поджидала «газель» и бывший сосед — дядя Семен.
Мужчина затушил сигарету и бросил окурок в урну.
— Все дымит и дымит, — вновь принялась ворчать бабушка. — Разве можно так к здоровью своему относиться?! Что же за время такое, всякую гадость и в рот. А ты, Гриня, куришь поди.
— Никак нет, Клавдия Никаноровна. Я спортсмен!
— И комсомолец?!
— Никак нет, в связи с тем, что комсомол давно уж канул забытье.
Я снова засмеялась и принялась запихивать Кузю в переноску. Кот сопротивлялся и никак не давался, активно мяукая.
— Да оставь ты его, шебутного, — махнула рукой бабушка. — Тут вон три ступеньки пробежаться и дома.
Взглянув на кота, сделала, как сказали. Выбравшись из машины, прижала этого пушистого упрямца к себе. Сложив лапы на моем плече, Кузя рассматривал двор, беспокойно вертя головой в разные стороны. Из-под подъездного крыльца выбрались две кошечки и, грациозно виляя трехцветными хвостами, отправились к пластиковым тарелочкам с сухим кормом, оставленным им кем-то заботливым.
Кузя разом притих и замурлыкал.
— Ну, вот видишь, тут тебе работы непочатый край, — шепнула я ему. — Ты глянь, трехцветные они здесь все, а надо, чтобы сплошь черные ходили.
Кузя прищурился и заурчал громче, соглашаясь со мной.
— Ну, Семен, в квартиру-то заходил? — Бабушка поднялась на крыльцо и присела на лавочку.
— Заходил, уже и вещи перетащил. Познакомился с милыми старушками — соседками вашими. Уживетесь вы здесь, Клавдия Никаноровна.
— Уживусь, милок, куда же мне деваться.
Подняв голову, я поймала на себе взгляд пожилой женщины, что выглядывала со второго этажа. На подоконнике рядом с ней сидела рыжая кошечка. Поняв, что ее заметили, старушка махнула мне рукой и улыбнулась. Почему-то это меня успокоило, похожа она была чем-то на бабульку мою.
— Про ковен сказали? — услышала я странную фразу дяди Семена.
— Про что? — обернувшись, уточнила.
— Да, это я так дом называю, — засмеялся мужчина, у вас же соседи — все пенсионерки. Ты одна молодушка.
— Ну, не одна! — Из окна первого этажа, кажется, противоположной нашей квартиры, высунулась еще одна пожилая дама. — У меня дочь, старше, конечно, девочки вашей, но, думаю, найдут общий язык.
Мне стало ну совсем спокойно. Люди как люди. Приветливые и любопытные. Точно уживемся.
— Ты, Семен, языком не мели лишнее, лучше помогай с сумками, да пойдем заселяться.
Бабуля поднялась с лавки и открыла подъездную дверь.
С вырученных от продажи дома денег мы купили скромную двухкомнатную квартиру. Да на окраине, но какое это имело значение. В городе же. Двор, украшенный цветочными клумбами, упирался в лесопарк. Справа стояли еще два дома, слева гаражи.
Неплохо. Улыбнувшись, я пошла вслед за бабушкой.
Остановившись у квартиры, услышала щелчок, к нам вышла соседка. Вторая медленно спустилась со второго этажа.
— Кота запускай, внученька, — посоветовала она. — Так положено!
— И, правда, — спохватилась бабушка, — чего это я. Кузя, давай. Тебе быть первым.
Услышав свое имя, наш хвостатый оживился и, быстро сообразив, что от него хотят, спрыгнул с рук.
Дверь открылась, и он важно прошествовал в сторону кухни.
Покрутившись, принялся обнюхивать все углы.
— Все, с переездом вас! — загалдели соседки.
Подъездная дверь открылась и показался Гриня с вещами из багажника. Вскоре мы уже пили чай с дороги и раздвигали коробки по углам...
... Кузя тихо спал под теплой батареей. Дядя Семен собирал мебель. Чтобы не мешать ему я тихо присела на широком подоконнике и смотрела в окно.
— Почти как дома, да? — Гриня подошел незаметно и поднял свою кружку.
— Да, лес, — кивнула я.
Вдруг из-за угла на дорогу выскочил огромный черный джип и устремился к деревьям.
— Куда это он? — спохватилась я.
— Это местный, главный здесь. Лютый, — пробормотал Гриня. — Бизнесмен крупный, при деньгах. Лучше его десятой дорогой обходи.
— А куда он? — я все же не понимала, зачем он в лес покатил.
— Там за парком закрытый коттеджный поселок для богатеев. Обычно они через главную дорогу проезжают, но, видимо, пробки, так что сегодня в объезд.
— Ясно, — я пожала плечами и обернулась на Гриню. — Так что там с кафе и мороженым?
— Шоколадным? — он улыбнулся.
— Все как я люблю!
— Будет тебе, Кать, и мороженое, и пицца. Помогу тебе привыкнуть к городу. Мне самому сложно первое время было. Не переживай.
В зале что-то с грохотом упало.
— Да что же это у тебя, леший, руки дырявые! — заругалась бабушка. — Ты мне еще шкаф сломай!
— Да, баба Клава, что будет твоему шкафу? Он еще меня переживет.
— Вот и аккуратнее с мебелью!
— Конечно, это же, считай, антиквариат!
Мы с Гриней тихо засмеялись.
— Она ни в какую новую мебель покупать не хочет, — шепнула я, — еле на кровать уговорила и то для себя. А свою привезла.
— Я все слышу, внучка, — раздалось из комнаты. — Я на этой кровати родилась, на ней и помру! Надеюсь, своей смертью!
— Ну вот как-то так, — я указала рукой на стену.
Гриня покачал головой и улыбнулся...
... Да, мы были рады переезду. Хоть там, в деревне, и осталась могилка деда. Первое время, правда, скучали по огороду, но планировали когда-нибудь приобрести дачу. А пока жили как могли. Я готовилась к поступлению в профессиональный колледж, бабушка знакомилась с местным людом. Кузя все чаще пропадал на улице, возвращаясь к вечеру. Мышей он больше не ловил, но дела у него, видимо, нашлись.
Двор наш был тихий. Никаких джипов больше не наблюдалось.
