Я тихонько хмыкнул. Единицы могли позволить себе построить дворец, от желания тут ничего не зависело. А уж про дом бога и вовсе следовало молчать. Поговаривали, что деньги на постройку святилищ жрецы привезли с собой, зная, что здесь никто им ничего не даст.
Но, как и всякая продуманная ложь, эта содержала в себе зерно истины. Малые народцы действительно не привыкли к труду. У них не было своего языка, и они не стремились менять мир под себя, обходясь тем, что им подбрасывало щедрое соседство с людьми.
Жрец продолжал, и речь его становилась злее:
− Ведь именно этого жаждут богомерзкие сущности. Они ждут, что вы бросите правое дело ради легкой наживы. Но никто из них не способен созидать. Лишь мы, люди, мы − единственные, кто создан с частицей любви Всеобъятеля!
Утратив интерес к мессе, я сосредоточился на мыслях о сегодняшнем вечере. Мне предстояло поехать в старую часть города и встретиться лицом к лицу с затаившимся там ужасом. Неважно, будет он трехрогим или нет. Я должен это сделать. Перед главной целью не помешает набраться опыта и проверить полученные знания на практике.
Мысленно я обратился к двуликому сверхъестественному существу перед собой, надеясь, что тот услышит. Мне требовалась удача, много удачи. И смелость. Последнего, пожалуйста, отсыпь, не скупясь. И да, я не хочу становиться вместилищем невообразимой жути вроде той, что резвилась в Фензино. Взамен я всегда буду оставлять пожертвования, раскаюсь во всех грехах, постараюсь меньше грешить в будущем… может даже надену оберег. На этом, пожалуй, все.
Закончив с делами, я направился к выходу. Зеркало у входа поймало мое отражение, и впервые за много недель я увидел себя со стороны. Постарел лет на десять, русые волосы свалялись, щеки запали так, что даже отросшая борода не могла этого скрыть. Золотисто-карие глаза поблекли и напоминали теперь пуговицы со стершейся позолотой.
Хорошо хоть прохожие от меня не шарахаются. На вид – чистый вурдалак!
***
Я завершил последние приготовления, вышел на улицу и сел в крытые сани, ежедневно катающие до Каменновыси. Возница периодически поглядывал внутрь через окошко, заинтригованный нелепостью моего наряда. Отчасти его интерес был понятен: даже скоморохи выглядят скромнее. Но зачем рисковать, если неизвестно, что из купленного мной барахла подействует на чудище? Поэтому я взял сразу все.
Оказавшись на месте, сразу приступил к поискам. Побродил несколько часов по тихим улочкам старого города, постарался узнать о случаях с пропажей людей. Дурной здесь считалась местность, отстроенная на захоронениях тех времен, когда землю делили между людьми и лесными существами.
Один ненормальный отравил тамошние колодцы «слезами старухи» − соком ядовитого растения, растущего исключительно в Кумельганских рощах. Преступника так и не нашли. Жить стало невозможно, люди бросили свои дома и перебрались ближе к столице. Получилось, что окраина Каменновыси совершенно обезлюдела.
Я дошел туда пешком. Выбрал развалившуюся хибарку с дырами в крыше и начал готовиться. Видели бы меня сейчас бывшие товарищи по учебе. Обе моих руки по локоть были исписаны святыми рунами из «Учения мертвых», шею клонила к земле связка из всевозможных талисманов − от ведических альм до высушенных заячьих лапок. Под одеждой висело с трудом разысканное зеркало из чистого серебра. Оно требовалось для заточения твари.
В Голубиной книге (глава про Навь) советовали запастись свежей кровью. Поэтому в кармане перекатывался бутылек с коровьей, которую я предусмотрительно разил на дороге, надеясь выманить добычу.
Бесы не любили, когда их тревожат. Но голод − основа их существования − легко стирал это правило.
В дырах между досками свистел ветер, мешая сконцентрироваться. За окном наступила ночь, когда пиктограмма с именами всех подземных хозяев была закончена. Усевшись в ее центр, я начал читать заклинание Вахбагра Нозиза, восточного мудреца, успевшего за недолгую жизнь поразить несколько тысяч демонов.
Охота началась.
Спустя час песнопений и манипуляций мне начало казаться, что в расчеты вкралась досадная ошибка. Ничего не происходило. Чудище не впечатлилось моими стараниями или даже испугалось шумного соседства.
Спустя еще час я прекратил медитировать и почувствовал себя идиотом. Надо сменить подход.
Луна освещала мне путь вдоль безмолвного некрополя. Покосившиеся дома тонули в снегу, а над ними возвышался трехэтажный дворянский терем. В него, похоже, не раз и не два попадала молния.
От былого великолепия остался полуразрушенный почерневший остов. Обломки балконного ограждения торчали из стены, как кривые клыки. Краска отвалилась или поблекла, целыми оставались лишь наличники, украшенные силуэтами птиц. Я зашел во двор и увидел колодец. Его недра до сих пор дышали кислым ароматом смерти.
Странники упоминали, что под землей сохранились катакомбы времен Гороха. Гробницы умерших соединялись между собой в единую систему лабиринтов. В полуразрушенном подвале терема я нашел спуск к ним. Судя по отполированному кольцу люка, его недавно открывали.
Правда, подтверждение догадок особо меня не радовало.
Откинув пудовую крышку (и к чему такая защита?), я осторожно нащупал первую ступень лестницы. Под ногами расстилался мрак. Спустившись вниз, оставаясь в крошечном пятачке света, достал из кармана огарок свечи.
Фитиль загорелся не сразу. Огонь выхватил выложенные камнем стенки разветвляющегося туннеля и пробивающиеся сквозь них узловатые корни растений. Мимо с писком пробежала стайка грызунов, прячась в глубокой трещине в полу.
Я ощутил, как моментально пересохло во рту, накатило дурное предчувствие. Как же не вовремя, черт!
Книга заклинаний лежала за пазухой. Вытащив ее и поисковую рамку, я откашлялся. Голос должен звучать плавно, а не как сейчас − еще чуть-чуть и возьмут в хор кастратов.
Набрав в легкие воздуха, я приступил:
− Ive nokturna fablos, ive coli, ive noches! Colen demos yaga, Likata momento trebulo! Anh! Anh! Anhe quge!
Заковыристые слова давались с трудом. Данная формула, как утверждал мудрец Вахбагр, позволяла выявить «невыявлямое». Что ж, посмотрим, как это работает.
− Ive nokturna fablos, ive coli! Janishhha!
Держа свечу свободной рукой, я убрал книгу и покрутил поисковую рамку. Изогнутая железяка сделала несколько плавных оборотов, вернулась в изначальное положение, да так и осталась стоять. А продавец уверял, что она-то уж точно приведет куда нужно. Не ожидал оказаться на месте своих жертв. Если выживу, непременно заживу праведно…
Вдоль галереи, изгибающейся, подобно голодной змее, шли арки. За ними темнота была столь густой, что, казалось, в нее можно вляпаться, точно в деготь. Я не мог избавиться от ощущения чьего-то присутствия в глубинах древних построек. Рискнув заглянуть в одну из арок, я с удивлением обнаружил там целую гору пустых бутылок.
