− Я видел, что ты сделал. Я твой вечный должник, эээм… как там тебя звать? − неловко спросил он.
− Иван.
− Я запомню тебя, человек Иван. Мы помним добро.
− Всегда помним, − Острая лисья мордочка вылезла из капюшона его одеяния. Логи ласково придержал жену за шею:
− Мы будем искать красное чудище. И убьем его для тебя, если увидим.
Я был им благодарен, но все же решил отказался от столь щедрого предложения. Нельзя ожидать чудес от перевертышей. Один из них уже погиб по моей вине, больше этого не повторится. Супруги уходили, бурно перешептываясь между собой. Они тоже хотели понять, что потребовалось трехрогому от простого сына грязи.
***
Смагам не позволили уйти так же легко, как остальным. Григорий окликнул нас, когда я уже думал, что выйдет покинуть дворец без проблем. Он провел нас в какую-то коморку, и при свете единственной свечи серьезно спросил:
− Что за бесовщина случилась с вашим появлением? Вы знаете, кто это был?
− Ты и сам видел, − Фес скорее утверждал, чем спрашивал, качая поседевшей головой. − Он был ужасен. Эта сила… Как у живого существа может быть такая сила? Точно вихревая воронка рока раскручивалась вокруг него! А остальные? Они ничего не чувствовали, но ему было достаточно одного желания − и всех парализовало.
Я понял, что их испугал вовсе не мой оживший кошмар. Они говорили о Ниголе!
− Хотите сказать, что старик страшнее красной твари? − спросил я удивленно.
− Ха. То существо едва ли было хуже. Ты не заметил, малец? Оно, конечно, необычно и хорошо заживляет раны, но стало бы в таком случае оно служить кому-то слабее себя?
До этого я не додумался. Дела мои стали в сотни раз хуже, учитывая, что еще в это оказался втянут княжеский Род.
− А он точно человек, а не шишигари какая-нибудь? − спросил Григорий. − Или одержимый ею?
− Точно. С подобным мы еще не сталкивались.
− В древних книгах есть что-нибудь на это счет?
− Поищем. Тебе следовало бы лучше учиться, когда была такая возможность, старый друг. Хотя чего теперь ворчать… Надо скорее оповестить остальные обители Братства о надвигающейся угрозе.
Фес покачал головой, словно отказываясь верить в то, что ему предстоит заниматься чем-то подобным. Тяжело вздохнул, сжал кулаки.
− Но почему именно сегодня? Почему это жуткое существо решило оскалить клыки именно тогда, когда рядом были все владыки Славии? − продолжал допытываться Григорий.
− Ты сам ответил на свой вопрос. Он хотел, чтобы его запомнили. Чтобы его силу увидели ключевые фигуры нашего сурового края.
− Выходит, иного выбора у вас нет? Что ж… Тогда слушайте указ князя. Он видел, как вы отреагировали на колдовство Нигола, и дает вам полную свободу. Делайте, что надо, только достаньте паршивцев из-под земли! Это его слово и оно нерушимо, как основа престола!
Он отпускал нас с тяжелым сердцем.
Когда нас вывели через черный ход, Лиса с раздражением стянула украшения и швырнула их в ближайшие кусты. Ей единственной хватало сил на злость. Мы отошли от дворца, где она смогла, наконец, разразиться площадной бранью.
− Проклятое платье, если бы не оно! Да я… я бы! Точно догнала бы того хрыча! Будьте уверенны, он получил бы свое, черт! Если бы не платье!..
Фес игнорировал ее выкрики, пытаясь придумать, как правильней донести печальные новости до остальных братьев.
− Когда попадем к наставнику Симеону, расскажешь все, что знаешь об этом чудище, брат. Так что вспоминай, пока можешь. Вспоминай, − пробормотал он, не глядя в мою сторону. А навстречу уже шли знакомые силуэты в серых плащах. Наверно, только глухой не слышал о происшествии на празднике Шести.
Заметив, что я долго молчу, Лиса внезапно присмирела. Спросила нормальным голосом, ударяя меня кулачком в грудь:
− Это ведь был он? Мы не верили, но тот рогатый точно говорил с тобой. Это он убивал в Фензино?
− Да.
− Тьма и бесы!
Очень точно подмечено, милая охотница.
− И это самое существо мучило тебя во снах? Я ведь видела, как плохо ты спал, когда мы нашли тебя у реки. Твое лицо потемнело от прилившей крови. Ты борешься с ним каждую ночь. А мы, мы считали, что это обычное помутнение. Как всякая плохая семья… Знаешь, − она вдруг остановилась и как-то жалко улыбнулась, − мои сны тоже ужасны. Шелест чешуи и кровь на руках. Мы − смаги. Нам просто не дадут покоя.
Глава семнадцатая
Они растут…
После кровопролития на пиру в Белом городе был объявлен день скорби. К дубовым идолам Меруна, Дзевонны и Даждь выстроилась очередь из напуганных горожан, а расписной храм Един-бога звенел бронзовыми колоколами до самой ночи.
В кратчайшие сроки были нарисованы листовки с лицом «чернокнижника-богохульца» Нигола, которые теперь украшали каждый приличный дом на Гороховой площади. Видевшая их Лиса уверяла, что особой схожести с реальным Ниголом нет. Это значительно осложняло работу смагам и тем, кто жаждал подзаработать на княжеских страхах.
Мне в тот день пришлось предстать на собрании Братства Тишины. Пришли все, кого не забрали на битву с шишигари у западной границы. Нас созвали в малую оружейную, где хранились всевозможные трофеи и редкое оружие. Будучи слишком молодым и неопытным, я, конечно же, был здесь впервые.
Смаги толпились у дальних стеллажей, уступив свободное место Симеону и его помощнице Гарафене. С тоской я заметил, что Радогост так и не вернулся. Он возглавлял группу отосланных на Запад бойцов.
Когда пришло мое время говорить, я рассказал обо всем, что помнил из событий в Фензино; включая разговор с Беляной, о ее ненависти к животным, о ленте-обереге и улетевших прочь птицах. Умолчал только о проклятии золотого перстня. Лишь взглянув на него украдкой, я ощущал непреодолимое желание откусить себе палец. Это украшение было связанно с тварями из Тьмы. А как именно − мне предстояло узнать самостоятельно.
Затем слово взял наставник Фес. Он коротко и сухо описал произошедшее на празднике Шести. Подчеркнул, что нам не стоило ждать особой помощи от малых народцев, разве что от оборотней. К тому же возникла внезапная угроза – странное желание жреца храма Един-бога получить право на создание собственного боевого отряда.
Услышав полную картину событий, братья надолго замолчали.
− Как нам быть, верховный наставник? − спросил Фес. − Князь ждет содействия, а мы тут разговоры разговариваем.
− О Бориславе думать − дело последнее. Мы защитники людей, а не богатых кошельков. Очевидно, что лжепророк не желает ему зла. Князь подождет.
