− Ой, а вы кто такие? Прочь из моей спальни, это неприлично-о, − и закончили все смачным зевком.
− Везем хозяйку туда, где потеплее. Совсем занедужила, − объяснил Ойла, ковыряясь в зубах узловатым пальцем. Ифанку узнали, и больше нас никто не задерживал.
Выбравшись наружу, Стромир подстегнул коня и встал во главе процессии. Мы проехали мимо места битвы с жвылами: снег пятнисто окрасился пеплом, хилые обломки почерневших и скрючивших деревьев напоминали пальцы огнедышащего змея. Тел жвыл уже не было видно. Их или сожрали сородичи, или растворили собственные кислоты.
− Ты знаешь, куда надо ехать? − спросил Фес. Стромир мрачно усмехнулся.
− Не боись. Найдем. И погода будет хорошая, и дорога чистая. Он все устроит.
Смаг направил коня куда-то в бок, прочь от протоптанной тропы. Мы последовали за ним. Действительно – стояла мирная тихая ночь
− Ты ведь участвовал в жертвоприношении раньше, − осмелился я задать вопрос. У Стромира дернулась щека, как мне показалось от неприятных воспоминаний.
− Когда-то давно. Поэтому и ушел. Но то, что мы собираемся сделать, не жертвоприношение. Тебе не рассказывали?
Он повернулся к Фесу. Тот пожал плечами:
− Я не стал… на ночь.
− Что ты знаешь про Изначальных, братец? − Это слово было мне будто бы смутно знакомо, но откуда – хоть убей, не вспомню. Широкоплечий смаг, видимо, и сам это понимал. Он продолжил чуть надломленным голосом, словно глотка пересохла:
− Никто не знает, откуда они взялись и как долго живут на этом свете. Их не описывал в своем бестиарии даже воин-летописец Владимир. Три древнейших твари Славии. Три Изначальных дитя Нави. Вечные.
Я не спорил. Это раньше можно было считать, что религиозные представления о срединном мире не имеют ничего общего с реальностью. А сейчас хотелось лишь одного: узнать, где находится та дыра, откуда все эти чудища лезут, − и навеки ее закрыть.
− Двух других я не видел. Знаю только, что одна из них торчит на Западе. А второго ты знаешь. Отец огнедышащих змеев.
− Горын, − проскрипел Ойла, украдкой касаясь искореженной половины лица.
− Он настоящий? Мать говорила, что его выдумали для запугивания детей степного племени, − От одной мысли о горообразной туше с гипнотическим взглядом и ядовитым дыханием меня пробрало насквозь, до самых костей.
Точно издеваясь, в карете смачно всхрапнула Ифанка. Вот кому сейчас не страшна любая из сказок Славии.
− Настоящей некуда, − подтвердил Фес. − Только очень стар и больше века не кажет носа, пряча тело в пещерах острова Буяна. В Братстве Тишины не любят вспоминать про Изначальных детей, так как на них нет управы. Видать, боги хотят, чтобы они жили среди нас, напоминая людям и нечисти о высших законах Прави.
− Кто же тогда третий?
− Гнилым конем его кличут. Да только это ошибка. Обозначение болезни тела, распространяющегося мора. А этот… этот не имеет тела вовсе. Точнее не имел до некоторых пор. Ты можешь знать его под другим именем, на юге вот называют Коронованным Рабом.
На секунду мне показалось, что он шутит. Я мог смириться со многим − но Каш? Это же просто бред! Персонаж детских кукольных представлений. Падший бог, по мнению волхвов и староверцев.
Фес с легкостью прочитал мои мысли.
− В легендах много лжи. Каш является хранителем врат, закрывающих золотые чертоги. Пока он прикован к своему месту − мы в безопасности. Выйти он не может.
− Тогда зачем везти к нему девчонку? Пусть она едет в столицу, там-то ее тварь точно не достанет.
− Дурак, − привычно повторил Ойла.
− Не угадал − царевич, − огрызнулся я.
Стромир потрепал по холке жеребца, взволнованного птицей, внезапно вылетевшей из кустов. Животные чуяли, что предстоит недоброе дело, и вели себя беспокойно и строптиво.
− У Каша есть слуги, как и у всякой древней твари. Но дело даже не в этом. Привозить ему «невест» − обязательство смагов. Взамен Немертвый не вредит людям, живущим в Халькарде и ближайших городах Севера.
− Мерзкое обязательство.
− Иначе нельзя, − качнул головой Фес. – Мы платим малой кровью за порядок.
− Бред собачий! Вы клялись защищать людей, а сами везете одну из них на заклание!
− Заклинание?
Из крохотного окошка показалась светловолосая головка. Ифанка сонно щурилась и пыталась вылезти наружу, не понимая, отчего это она не дома в теплой постели, как положено, а в какой-то трясущейся коробке. Порыв ледяного ветра заставил ее ойкнуть и нырнуть обратно.
− Куда мы едем? Голова путается, в смысле, эти… мысли. Я… где? Вы нашли способ избавить меня от гадкой кляксы, да?
Пытаясь сфокусировать взгляд, она вытянула перед собой руку с меткой.
− Не беспокойтесь, нашли. Но вы должны спать. Вам потребуются все ваши силы, − не скрывая горечи, прошептал Фес. Остальные молчали. Я задыхался, борясь с желанием спихнуть со стропил старого ворона и угнать возок у смагов с этой их пакостной многовековой паутины обмана.
Но вместе с гневом всегда приходил страх.
Я смогу ее защитить?.. Так же, как Селио? Как себя? Чтобы бороться с тьмой, нужны знания, опыт, мудрость – то, чего мне никогда недоставало. Я оставался недоучеником-недоворишкой с длинным языком… Как спасти другого, когда себя не можешь?
− А-а, тогда хорошо. Вас потом вознаградит мой медвежонок-жонок. Он меня та-а-ак любит… − фраза оборвалась на полуслове, Ифанка не могла сопротивляться сильному сонному зелью, которым ей напоила Веленика. Смаги остановились. Убедившись, что наша «невеста» тепло и надежно укутана, Фес вновь подошел ко мне.
− Ты, брат, тоже клялся. И тоже едешь. Потому что смаги обязаны делать сложный выбор, когда другие не могут. Одна жизнь за пять лет. Капля в море. Вынужденная жертва ради спокойствия родных земель.
***
Остаток пути мы провели в мрачном ожидании, прерываемом лишь всхрапами тяжеловозов, да хрустом снежной корки. Чем дальше, тем больше лес редел и вымирал. Нет птиц, нет заячьей барабанной дроби, задиристого скрипа лешего. К моему удивлению и снега с каждым шагом становилось меньше.
− Теплеет, − заметил Ойла, когда на его плечах и коленях остались лишь мокрые пятна.
− Значит, близко подошли, − ответил Стромир. Он снял с груди медный оберег − табличку с дыркой посредине – осторожно спрятал в карман теплых плотных штанов.
Ветки кривых, в бурых пятнах параши деревьев предательски хрустнули под чьей-то тяжелой походкой.
