Намары встретили ее появление одобрительным шумом. Наступило время новое представление. Каш встал, − я ощутил движение ледяного воздуха, − и оглушительно, на весь неф хлопнул в ладоши.
Музыка заиграла с новой силой. Теперь это была гротескно-веселая танцевальная мелодия, искаженная звучанием расстроенных и неподходящих инструментов.
Ифанка качнулась. Взмахнула тонкими жезлами-руками. Неведомая сила повлекла ее вдоль колонн, закружила в вихре, направляя неуклюжие конечности со злобой бездарного кукольника. Рот ее был открыт в немом крике. Несколько намаров взобрались на плечи друг к другу и, сровнявшись с девушкой, прыгали вокруг.
Я не мог смотреть на эти издевательства. Несчастная… Если бы я только прогнал ее, если бы не поверил горю. Тогда бы девушка, быть может, жила!
− Нравится? − прохладный голос бессмертного донесся сквозь стену шума.
Я впервые осмелился повернуться и взглянуть в пустые глаза бывшего собрата:
− Прекрати. Прошу, перестань. Отпусти ее…
Каш улыбнулся бескровными губами Данко.
− Зачем? Это весело.
Тогда я схватил свою секиру и наставил на него. Оружие дрожало в непослушных руках. По ощущениям это было сравнимо с попыткой муравья напугать спящего быка. Одно рефлекторное движение − и никакая сила в мире не сможет отскрести меня от зеркального пола.
Изначальное дитя Нави, сидящее в теле смага, приподняло брови. Оно хотело увидеть, что я буду делать дальше. Но на большее моих сил не хватило. Мышцы вновь свела парализующая судорога. Я пошатнулся, и тогда Каш дунул на кончик лезвия, и тот начал темнеть и рассыпаться прямо на глазах, пока не осталась одна рукоять.
− К чему бессмысленная ярость? Ты только навредишь себе.
Я оскалился. Он вздохнул.
− А наставник еще спрашивал, почему я не люблю людей. Вы же глупы, как капуста, невежественны и не способны утихомирить гордыню, даже если от этого зависит будущее ваших родных.
Музыканты остановились, чтобы не мешать хозяину говорить. Каш (или все же Данко?) встал.
− Вы ищете человека, который приходил в Халькард полгода назад. Он принес сюда темное учение. Заключил недозволительный договор с кем-то из крепости. Я учуял течение его живи даже отсюда. Невероятный, ослепительный поток Силы.
− Кто он? − спросил я через силу.
− Языком смертных этого не объяснить, − отмахнулся Каш. − Вы все равно не поймете божественной игры, в которой мы всего-то на всего взаимозаменяемые статичные фигуры. Хотя ты, да ты − отличаешься от наших братьев. Твой поток тоже иной. Он словно бы осквернен, но при этом и очень чист. Хотел бы я знать, как так вышло, − льдинки его зрачков подозрительно сузились.
− Т-твари. Бессмертные твари объявились в Славии. Они как-то связаны с марргастами, камнями, которые находят подле рек. Мы должны знать… − Я торопливо пытался пересказать все, что могло быть важным, пока он молчал.
− Как победить бессмертного? − перебил Каш, упоенно разводя руками. − Ну конечно! Это просто, и я отвечу тебе − абсолютно никак! Матрицы, замкнутые в круг, невозможно разрушить, находясь извне. Только внутри. А это значит, что лишь боги дающие способны внести понятие смерти в их нестабильную парадигму. Ты понимаешь, человек? Понимаешь, в чем тут подвох?
− Нет.
Да, я не понимал. Столько непонятных слов… Он говорил, что мы проиграли, потому что боги хотят, чтобы по земле ходили такие твари, как трехрогий? Жестокость как раз в их духе.
− Но не все потеряно. Убейте пророка, несущего знание нижних миров. Он смертен, так как у его существования иная цель. Убьете его, и перемен будет меньше. Матрицы, конечно, никуда не денутся. Но, быть может, вам удастся остановить надвигающуюся лавину.
− Убить Нигола, − прошептал я.
− Попробуйте, мои жалкие глупцы-братья.
Силы утекали сквозь пальцы. Я продрог и вспотел. Голодные взгляды тысяч падших намаров вонзались в спину. Пусть это и опасно, но я должен был спросить:
− Ты ведь тоже был смагом. Почему же пошел наперекор? Ты видел, как жестока тьма, и что она делает с нами! Зачем ты принял ее? Для чего?
− Глупый комок глины… Кем быть лучше − слепцом или зрящим? Безногим или на ногах? Я вечен! Я принял судьбу существа более древнего, чем весь ваш срединный мир Яви! Здесь нет места волнениям живи, а ваши катастрофы ничего для него не значат − в этом замке все останется, как было.
Данко слегка наклонился и поманил парочку слуг, указав при этом на меня. Намары с поклонами подошли к трону. На их сморщенных мордочках больше не было прежних отголосков мыслей.
− Интересно, сможешь ли ты как прежде верить в сказки Братства, столкнувшись с жестокостью света? Не проклятых камней вам стоит сейчас бояться. Есть вещи пострашнее обратной стороны справедливости.
Я закричал, когда цепкие лапки сизых карликов облепили со всех сторон. Они окутывали, словно кокон из острых ноготков. Меня тащили к краю дыры в полу. Каш-Данко смотрел на нас равнодушно и как бы устало.
− Сын грязи, твоя живь говорит о многом. Не принимай судьбу. Она сулит лишь мучения.
Это последнее, что я услышал из уст древнего чудища, перед тем, как намары скинули меня вниз, в бездонную яму.
***
Ничто. Теплое убаюкивающее ничто. Быть никем, не мыслить, не чувствовать, не являться, не воплощать. Прекрасное ощущение. Уютнее, чем в утробе матери. Вдоль пустоты скользили продолговатые тени умерших, и их мягкие обрывки трепетали на несуществующем ветру. Я счастлив? Хотя нет, здесь нет места для подобного…
В нематериальной колыбели, подвешенной над бездной, нет ничего кроме равнодушного вечного покоя.
Боги существуют. Я ведь говорила тебе. А ты не слушал…
Тихий шепот. Он нарушает гармонию смерти. У меня нет голоса, поэтому отвечаю ему мыслями − «Раньше их не было».
Раньше?
«Когда я был жив»
Ближайшая тень нежно коснулась висков, поощряя такое признание: верно-верно. Голос, напротив, был удивлен.
Ты и сейчас жив, глупый.
Странно.
«Тогда почему сейчас мне не страшно? Я боялся всю свою жизнь. Постоянно, ежесекундно. Сначала грома, буки, наказания. Потом отца, который мог ударить в приступе болезненной ярости. Возможности ошибиться и попасться на обмане. И так пока я не встретил краснорогого, который показал мне, что такое настоящий ужас. Из-за него меня больше нет»
Ты устал. Пойми, все, что происходило, делало из тебя «тебя». Того тебя, что нужен нашему миру. Твоя живь говорит с тобой через сны, начни уже ее слушать. Боги существуют. И они… напуганы. Они не такие, какими их видите вы. Скоро поймешь.
