Энже либо еще не вернулась, либо спит, и весь дом погружен во мрак. И сейчас я еще отчетливее чувствую то, что мы с ним здесь одни. По-настоящему. Объединены мраком пространства. И почему-то эта мысль отдается гулкими ударами в сердце.
Глаза Мулцибера горят во тьме, и я вижу только контуры очертаний его лица.
—За что ты меня благодаришь?— глухой шепот и жар его дыхания.
—За то… За то, что спас меня от Зверя…
Голос звучит как-то жалко, и я понимаю, что все еще боюсь его. И теперь, возможно, еще больше.
Или я боюсь себя саму рядом с ним?..
—Думаешь, я спас тебя, Диана?— Мулцибер приближается мгновенно, проводя рукой в сантиметре от моих волос. В его голосе сквозит насмешка.
—Что бы это для тебя не значило, я благодарна тебе.
—Это ничего не значит для меня,— равнодушно произносит он.— После лап Зверя тебя было бы не собрать даже по частям,— я вздрагиваю, и он, кажется, доволен,— а я не знаю, пригодишься ли ты мне еще, или нет.
—Только в этом дело?— тихо спрашиваю я, и сталкиваюсь с ним прямым взглядом.
Кажется, он в смятении. Взгляд на секунду становится потерянным, и в моей груди рождается сумасшедшая надежда, которую он давит тут же, безжалостно:
—Почему вы, женщины, всегда пытаетесь нарисовать из злодея принца?— презрительная усмешка.— Я демон, Диана, Архитектор Ада. Всегда им был и останусь. У меня нет чувств, тем более к тебе. Прости, что разрушил твои сахарные фантазии,— он издевательски надувает губы, видя, как я побледнела.— Тебе лучше избавиться от иллюзий и научиться выживать на Арканууме. Я больше не собираюсь спасать твою шкуру, если будешь разгуливать по моей земле. Раз сама напрашиваешься, то получишь то, что мужчины Адских Земель могут тебе предложить,— глаза вновь загораются пламенем, и я отшатываюсь от него, но Мулцибер сильно хватает меня за локоть, опуская голос до шепота.— А если считаешь, что я «спас» тебя, то придется открыть тебе тайну, сладкая. Я сделал с тобой то же самое, что пытался Зверь.
Все тело сводит судорогой, а брови сходятся на переносице. Видя полуужас и понимание в моем лице, демон вновь заходится смехом:
—Да, детка, ты все правильно поняла! Помнишь нашу первую встречу? Ты знала, что это был я, Диана?— подтягивает к себе, хватая за бедра и затылок.— Ну, что, поняла, кто твой первый и единственный мужчина, принцесса?
—Ты врешь!.. Нет!..
Я пытаюсь вскрикнуть, оттолкнуть его, но выходя только хрипы, а тело одеревенело от жути.
—Да, Диана,— улыбается и гладит по голове,— мы с тобой провели незабываемое путешествие вместе. Как удачно, что мне подарили именно тебя, правда? Тебе понравилось тогда со мной?..
—Ублюдок!— дергаюсь и он внезапно отпускает меня, смеясь. Меня всю трясет от осознания того, что он действительно говорит правду.
—Да ладно тебе, неужели ты не догадывалась? Мне как-то даже обидно, что ты не заметила сходства со своим первым разом и тем, как я трахал тебя уже здесь,— он обводит глазами своды дома, и вновь усмехается.
Сейчас он выглядит настоящим дьяволом. А я не могу вымолвить и слова, понимая ужасающую правду: моим первым и единственным мужчиной был Архитектор Ада, поработитель планет.
Как я могла не замечать этого?! Как?!
«Конечно замечала»,— отвечаю сама себе.
Просто гнала эти сравнения прочь, не веря в то, что такое совпадение возможно.
Меня всю колотит, а в голове звенит отвратительная мысль: на самом деле я ни с кем не спала после не потому, что пережила насилие.
Обхватываю голову руками и бросаюсь по коридору прочь в комнату. Мулцибер не удерживает меня, а только громко смеется вслед.
Нет! Нет! Нет!
Все то, о чем я думала эти месяцы, настигает меня, предлагая вынести вердикт, что я невменяемая. Сумасшедшая. Мазохистка, заслуживающая только презрения.
Забегаю в комнату и сильно хлопаю дверью, желая только одного — сдохнуть, но не признавать этого. Только не он!
Картинки в голове тут же рисуют тьму в глазах и разрывающие ощущения мужской близости. Запах тела, сводящий с ума и жесткие пальцы, впивающиеся в кожу. Губы пересыхают мгновенно, теперь вплетая туда воспоминания о ночи, когда дурман заставил меня отбросить все предрассудки и фактически самой попросить его взять меня.
О, да, я знала. Разумеется знала. Вкус его кожи на губах я ни с чем не могла перепутать. Как наркоманка старалась держаться подальше, и все равно проиграла своему помешательству.
Сильнее стискиваю зубы, зажмуривая глаза от набежавших слез.
У меня никого не было после него потому, что я жаждала только эти руки на своем теле. Жар этого тела на мне. Мое желание отзывалось только на грубые ласки этого зверя.
***
Меня будят крики.
Вздрагиваю на кровати, прислушиваясь: мужские голоса и один женский, пронзительный.
Вся наполняюсь недобрыми предчувствиями, натягиваю на себя черный с кружевной оторочкой халат и осторожно выхожу из комнаты. Босиком по холодному полу, а разговор становится все отчетливее:
—Мне насрать, чем ты руководствовалась,— сталь в голосе Мулцибера.— Твое дело выполнять приказы, а не размышлять!
Выхожу из-за стены в гостиную, и вижу, что по стенке выстроились насмерть перепуганные слуги дома. В центре комнаты стоит Мулцибер, одетый в черную военную форму и бронежилет. На нем перчатки, а на ногах жесткие военные ботинки. Шея бугрится венами, выдавая нечеловеческое напряжение. Он сдерживает себя, сдерживает, чтобы не пристрелить на месте Энже, сжавшуюся на полу возле зеркала.
—Эм, прошу тебя,— вся холодею, слыша в слезы в голосе женщины,— этого больше никогда не повторится!
—Конечно не повторится,— усмехается Мулцибер, сжимая в руках какие-то кольца.
—Что здесь происходит?— шепчу я Пириану, стоящему рядом.
—Это расплата за твою вчерашнюю прогулку,— усмехается блондин, и я перестаю дышать от ужаса.— Ей было приказано не выпускать тебя. Она ослушалась. Вот результат.
—Я была тебе верна!— кричит Энже, вытягивая к Мулциберу руки.
—Да, была,— он издевательски надувает губы.— Именно поэтому ты не сдохнешь, а получить пятнадцать ударов хлыстом.
И тут я понимаю, что за «кольца» у него в руке.
Святые небеса, это ведь металлический хлыст! От такого остаются борозды в несколько сантиметров, даже, если ударить легкой рукой! Этот демон вообще может рассечь пополам!
—Если такова твоя воля,— Энже крепко сжимает зубы, смотря на него смиренно, то я приму ее.
—Умница,— усмехается Эм,— а теперь повернись и оголи спину.
Энже разворачивается, начиная расстегивать на себе форму трясущимися руками. Она остается в одной белой майке, поворачиваясь спиной и все так же стоя на коленях.
