Мулцибер разворачивает кольца хлыста, и я слышу ужасающе громкий звук, с которым этот предвестник адской боли ударяется о деревянный пол. Это и приводит меня в чувство.
Бросаюсь вперед, не совсем понимая, что делаю.
—Стой!— шипит Пириан, пытаясь схватить меня за руку, но я выворачиваюсь.
Уже в следующую секунду я падаю на Энже сверху, обхватывая ее руками за спину и закрывая собой.
—Какого черта ты творишь?!— шипит она.
—Я не позволю тебе пострадать из-за меня!
—Уходи, Диана! Он убьет нас обеих за это!
—Убью,— слышу сзади глухой голос Мулцибера, а в отражении зеркала вижу его хмурое лицо.— Пошла прочь, Диана!
—Нет,— встречаюсь с ним глазами и все тело покрывают мурашки от предчувствия нестерпимой боли. В его зеленых дьявольских омутах я вижу непреклонную решимость причинить ее.— Это я уговорила Энже взять меня с собой! Я лишь хотела…
—Я мне насрать, что ты там хотела!— орет он, и лицо искажается яростью. Мы с Энже синхронно вздрагиваем всем телом.— Пошла прочь, я сказал!
—Если тебе так нужно наказать кого-то, то накажи меня,— губы трясутся от страха, но я не могу позволить ему причинить боль Энже из-за меня.
—И я сделаю это! Уйди прочь, или получишь пятнадцать ударов вместо нее!
Его лицо стало маской ярости, а глаза засветились зеленью еще больше. Я вся трясусь и нахожусь на грани обморока, но продолжаю упорно смотреть на него через отражение и не двигаюсь с места.
—Хорошо, Диана,— его голос становится глухим и спокойным, и это пугает еще больше.— Ты получишь то, что заказывала.
Вижу, как его рука, сжимающая хлыст напрягается, и в этот момент Пириан подает голос:
—Эм, нам нужно торопиться, ход запущен. Скоро прибудут с Харвады, а мы должны еще…
—Молчать!— Мулцибер перебивает, но сам не двигается с места. Демон в нем сейчас борется с человеком, и я до смерти боюсь того, что победит первый и превратит мое тело в кровавое месиво. Я знаю, каким жестоким он может быть. И эту его сторону я боюсь больше всего на свете.
—Эм…— Пириан делает еще одну попытку, но смолкает под взглядом своего предводителя.
Мулцибер водит хлыстом по полу и этот металлический звук вызывает во мне новые волны паники.
А потом резко, что-то свистом рассекает воздух, и я взвизгиваю от острого щелчка стали возле лица, за которым… Не следует боли.
Удивленно распахиваю глаза, вся покрывшись ледяной испариной, и с неверием вновь смотрю в отражение.
Мулцибера там больше нет.
Оборачиваюсь назад и вижу, как он мощно и быстро шагает к двери, бросая хлыст прямо на пол:
—Расходитесь, вашу мать! Шоу окончено!
Пириан несется вслед за ним, даря мне на прощание напряженный взгляд. Как только дверь за мужчинами с треском захлопывается, мы с Энже расслабляем взмокшие от страха тела и синхронно валимся на пол, тяжело дыша. Молчаливые слуги покидают комнату, оставляя нас одних в гостиной.
Мы не говорим о нашем внезапном помиловании. Просто нет сил.
Лежим спинами на холодном полу и разглядываем белый, обитый деревянными балками, потолок.
—Кофе хочешь?— внезапно произносит Энже.
И каким-то шестым чувством я понимаю, что на Арканууме у меня появился друг.
Глава 10
—Ты была там, когда Константин отказался от меня?— глухо спрашиваю я, делая глоток обжигающего кофе.
—Я видела трансляцию,— Энже держит чашку в руках, избегая смотреть на меня.
Я впервые нахожусь в ее комнате, и поражаюсь, как сильно она смахивает на лабораторию. Здесь все уставлено сосудами с различными жидкостями ядовитых цветов, пол завален ворохом бумаг, а приборы неизвестного мне назначения мигают и издают писк, перекачивая жидкости из флакона во флакон. Кровать Энже находится за другой дверью, судя по всему, а это что-то вроде гостиной.
—Он правда отказался от меня?
—Да, при чем рядом с ним стояла твоя сестра.
—Тесс?— руки холодеют от воспоминаний о ней, и я впиваюсь глазами в лицо Энже.— Как она? Что она там делала? Она спрашивала про меня?
—Она… Она стояла подле него,— по ее тону я слышу, что она чего-то недоговаривает.
—Энже,— уверенно произношу я,— ты можешь рассказать мне все. Я выдержу. Любая правда будет лучше того неведения, в котором я здесь пребываю. Я живу, словно в вакууме, мне кажется, я начинаю сходить с ума!
Энже хмурится, какое-то время принимая решение, а потом уверенно поднимается, идя к комоду и открывая одну из дверец.
—Это, что, телевизор?!— вскакиваю, сама удивляясь, какую нездоровую радость у меня вызывает техника.— Я думала их нет на Арканууме! Я думала тут нет никакой связи кроме военной!
—Так и есть,— уголки губ женщины чуть подрагивают.— Но сегодня… Особый день.
Она щелкает пультом, находя нужный канал, и передо мной появляется лицо Константина. В животе словно образовывается булыжник огромных размеров.
Только сейчас я понимаю, на сколько я виновата перед ним. За свою измену, за свое предательство…
—…Мы не ведем переговоров с террористами, как я и говорил уже ранее. Мне жаль Диану Ротман, но мы, вместе с ее сестрой и ближайшей родственницей, приняли решение, что неучастие в данной ситуации будет лучшим выходом.
«Жаль Диану Ротман»?! Он сейчас действительно сказал именно это, или я все еще пребываю в кошмарном сне?!
Камера перемещается на бледное лицо Тесс, и у меня ёкает сердце. Она ужасно похудела, и ее лицо выглядит еще более бледным. У меня все внутри разрывается от того, что я не имею ни единой возможности передать ей даже весточку о себе.
Больше просить Энже помочь мне я просто не отважусь. Одно воспоминание о кнуте демона в руках будит во мне животный ужас. Хватит вмешивать других в свое отчаяние. Если действовать, то я должна одна.
Внезапно взгляд падает на дату в правом углу экрана, и я аж застываю:
—Это, что, запись?
—Нет, это прямой эфир. Текущее время.
—Не может этого быть,— помешано усмехаюсь я.
Поворачиваюсь к хмурой Энже и произношу:
—Если дата на телевизоре верна, как ты говоришь, то это значит, что я нахожусь на Арканууме всего два дня. А этого,— чувствую, как мурашки ползут по телу,— просто не может быть.
Женщина все так же молчит, поджав губы, и я чувствую, что начинаю задыхаться от паники:
—Я не свихнулась! Этого не может быть!
—Успокойся, Диана,— Энже вытягивает руку, чтобы дотронуться до меня, но я отскакиваю.
—Скажи мне, дьявол тебя дери, что здесь происходит! Что это за чертовщина?!
