—Ах ты маленькая дрянь, любишь оставлять за собой последнее слово?— Демон вдыхает аромат моих волос рядом с ухом, и меня начинает колотить, как в лихорадке.— А ты приятно пахнешь, Диана, тебе уже говорили это? Константин говорил тебе, что ты пахнешь так, что хочется вжать твое тело в кровать и трахать под громкие стоны?
Мулцибер кусает меня в шею, а я резко разворачиваюсь и влепляю ему такую сильную пощечину, на которую только способна. Он быстро перехватает мои запястья, сжимая их до синяков, заставляя взвизгивать от боли.
—Еще раз так сделаешь, и я сломаю тебе руки,— убийственно спокойным тоном.— Это понятно?— я только трясусь, зажмурив глаза.— ЭТО ПОНЯТНО?!— орет так, что у меня колени подгибаются от ужаса.
—Да!— визжу, задыхаясь болью, зажатая между стеной и его телом.— Отпусти меня, больной ублюдок!
—О, я слышал обращения и похуже.
Демон отшвыривает меня от себя, и я оседаю на колени, потеряв равновесие. Растираю свои запястья, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на него снова. Я не думала, что смогу ненавидеть, но его я ненавижу. Этот подонок вызывает во мне такие чувства, что я готова убить его.
Глава 4
Полтора месяца назад
—Диана, скажи, что пойдёшь на свидание с Константином!
—Я ещё не решила, ясно?
Тесс уже час сверлит меня глазами, пытаясь заставить собираться.
—Послушай, чего здесь думать? Премьер-министр Колдора приглашает тебя приятно провести с ним время. Тебе даже не надо такси вызывать, его водитель приедет за тобой! Всё, что тебе нужно это лишь оторвать свою ленивую задницу с дивана и надеть красивое платье!
—Дело не в том, что мне лень, Тесс,— устало говорю я.— Просто свидание с таким высокопоставленным чиновником всегда несет последствия.
А еще я не хочу никаких свиданий. Не могу физически. Любая близость мужчины отдается опасностью и натяжением какой-то струны внутри.
—Это какие же, например?— щурится Тесс.
—Его вполне могут караулить репортёры, я тут я такая выплываю из его автомобиля. Как думаешь, за сколько минут эти снимки разлетятся по интернету?
Сестра заходится смехом:
—Ну да, точно, святая Диана, не желающая становиться знаменитостью. Да не неси чушь, чем скорее о тебе узнает пресса, тем быстрее он решится на более серьёзный шаг. Как ты правильно сказала, он же у нас высокопоставленный чиновник.
—Я не уверена, что хочу от него каких-то серьёзных шагов!— Уже хмурясь, добавляю я.— Я просто брала у него интервью, Тесс, интервью! Ещё рано начинать считать его мужчиной всей моей жизни. Мы знакомы пару часов.
—Знаешь, ты какая-то странная после моей выписки. Я до сих пор помню, как ты пришла, сказав, что нашла деньги на мою операцию. И после этого все изменилось.
Я напряженно молчу, а Тесс вдруг переворачивается на кровати, словно озарение снизошло на неё:
—Погоди-ка. Только не говори мне, что дело в нём.
—В ком?— я вся сжимаюсь, пытаясь понять, откуда ей может быть что-то известно.
—В твоей первой школьной любви!— Тесс заходится смехом, и мое сердце отпускают цепкие руки страха.— Ну, Диана! Ты всегда была однолюбкой, но уже пора бы что-то менять. Девственности можно и лишиться в двадцать четыре.
И я вновь вся подбираюсь, пытаясь нарисовать безмятежность на лице.
Я не могла сказать Тесс о том, как именно раздобыла деньги на операцию. Это бы убило ее. А после того первого раза, мужчины в моей постели не появилось. Честно говоря, одна мысль о подобной близости вызывала во мне жгучий протест.
Я поджимаю губы, а сестра с недоверием смотрит на меня.
—Я подумаю над твоим предложением,— вымучиваю из себя улыбку.
—Покажи серьезность намерения, пойдя на свидание с Константином!
—Тесс, ты не возьмёшь меня на «слабо» таким примитивным способом, мы уже не дети,— улыбаюсь я.
Сестра поднимает над головой журнал, с разворота на меня смотрит строгий брюнет с карими глазами.
—Да ты хоть посмотри, от чего отказываешь! Он такой лапочка!— Мечтательно произносит она.
—Ну так забирай его, раз он так тебе нравится,— усмехаюсь я.
—Да я бы с радостью, но, во-первых, я положила глаз на симпатичного айтишника, а во-вторых,— она разводит руками,— не обладаю твоей внешностью.
—Брось, Тесс,— отмахиваюсь от нее,— мы же двойняшки, одна кровь.
—Но не близнецы, к сожалению. Нос и телосложение мне явно достались от папеньки.— Она задумчиво ощупывает собственный нос.
—Он бы обиделся, узнай с каким разочарованием ты говоришь о его генах.
Мы переглядываемся, а потом синхронно смеёмся, валясь на кровать.
Через какое-то время Тесс тихо произносит:
—Я скучаю по ним.
—Я тоже, дорогая.
Сестра подползает ко мне, обнимая и тихо шепчет на ухо:
—Диана, они хотели бы, чтобы у каждой из нас был кто-то заботливый, кто-то состоявшийся в жизни. Мне кажется, что Константин понравился бы маме. Прошу тебя, перестань уже наказывать себя бог знает за что, и хотя бы попробуй побыть счастливой!
Я громко выдыхаю, сдаваясь. Спорить с сестрой и её навязчивыми идеями всегда было непросто.
—Хорошо,— выдыхаю я, краем глаза смотря на страницу с фотографией Константина. В жизни он даже лучше: живой, энергичный, улыбчивый, интеллигентный. Сразу видно — такой станет надежной опорой в жизни.
Или это во мне говорит убеждение, что вид джентльмена придает и благородство?..
—Отлично!— взвизгивает эта интриганка, вскакивая и бросаясь к шкафу.— На сегодня, я твой стилист!
***
2322 год, наше время
Я не понимаю, как жить в этом постоянном мраке. Солнце здесь не восходит, радуя приближением нового дня. Я никогда не обращала внимания на самые простые радости, но сейчас, находясь на Арканууме, в Адских Землях, я ощущаю всю боль от потери солнечного света. Вставать с постели я перестала примерно на третий день. Ради чего? Я пленница, судьба которой известна.
Я лишь надеялась, что Тесс смирится и сможет жить без меня. Она умница, моя сестра, и справится. Лучше меня знает, что заложники Аркануума не выживают. Превращаются в кости и пепел, если только от них оставляют хоть это.
Сколь бы сильно Константин не любил меня, он никогда не променяет меня на дело своей жизни, на свою родину. Я знаю это, и прощаю ему этот выбор.
—Скучаешь по своему любовнику?— усмехается Мулцибер.
Он приходит каждый день или каждую ночь, я давно потеряла ход часов. Здесь, в нескончаемой ночи, мне стала недоступна такая роскошь, как время. Какая ирония, на Земле я то и дело кляла себя за то, что не могу подстроиться под график и ненавидела часы. Теперь я была готова кровью заплатить за то, чтобы мне их дали.
