- Прости меня… Прости… - шепчу, сама не понимая, что хочу сказать ему, но этого и не требуется. Александр больше не чувствует моего сопротивления. Я вся перед ним – оголенный нерв.
Он подхватывает меня на руки, не перестывая пожирать губами мой рот, врываясь в него языком, сбивая к чертям дыхание и заставляя цепляться за него, как за спасительный плот.
- Подожди, - шепчу я, когда Александр снимает с меня одежду, начиная жадно ласкать ртом кожу. – Посмотри на меня…
Он замирает, чуть хмурясь, но позволяет мне сесть на кровати, притягивая его к себе за лицо.
- Я хочу тебя видеть…
- Алира… - чуть отстраняется, когда я касаюсь пальцами черной маски на его лице. – Не нужно…
- Мне нужно это, - уверенно произношу я, вновь поворачивая его к себе. – Я хочу тебя видеть. Всего.
Мне хочется произнести «я люблю тебя», но я сдерживаю себя изо всех сил.
Это лишнее сейчас.
Это оттолкнет его и заставит думать, что я пытаюсь им манипулировать.
Александр замирает, и я осторожно, кончиками пальцев касаюсь черной кожи, скрывающей часть его лица.
- Алира, ты не понимаешь… Давай оставим все, как есть…
- Нет, - уверенно произношу я, сильнее одергивая маску с его лица. – Ты важен мне, Александр. Важна твоя суть, понимаешь? Я хочу тебя всего. Мне не нужно, чтобы ты что-то прятал.
И я одним движением сдергиваю с него маску, и когда он опускает голову, отворачивая ее, в последней попытке скрыть от меня свое уродство, я вижу, как напрягаются мускулы на его руках, упертых в простыни.
- Посмотри на меня… - шепчу я. – Посмотри…
Я беру его лицо в свои руки и поворачиваю к своему.
Губы Александра плотно сжаты, а брови сдвинуты. Светящиеся глаза смотрят на меня с вызовом, словно он уже готов обороняться от нападок.
Осторожно провожу пальцами по обожжённой, искорёженной коже:
- Тебе не больно?
- Уже давно нет, - жестко отрезает он, внимательно следя за каждым моим движением. – Что ты…
Он не успевает договорить, а я приникаю губами к его скуле, начиная покрывать поцелуями каждый сантиметр кожи. Осторожно, словно приручаю дикого зверя, я обнимаю его нежностью, все еще чувствуя его напряжение. И постепенно он расслабляется, сминая меня в объятиях и набрасываясь на меня с каким-то отчаянием, словно эта наша последняя близость…
- Алира… - рычит он, оголяя мои ноги и срывая белье одним движением. – Ты не понимаешь… Не понимаешь, что значишь для меня…
У меня закатываются глаза, когда я чувствую, как Александр упирается в меня своей плотью. Я сжимаю руками его плечи, широко распахивая глаза, когда он медленно, мучительно медленно наполняет меня собой.
- Тебе больно? – хрипит он, впиваясь горячими пальцами в мои ягодицы.
- Нет… - не узнавая собственный голос. – Продолжай… Пожалуйста…
Он накрывает меня своим телом, впиваясь в губы, и я выкрикиваю его имя, чувствуя, как мурашки гуляют по коже от каждого толчка. Меня разрывает на части он того, как он прикусывает мою кожу и сжимает грудь. Каждое движение Александра словно отражает мои собственные мысли. И я овиваю его торс ногами, позволяя проникать еще глубже, соединяя нас еще теснее.
- Александр… - шепчу я, чувствуя, как вибрация нарастает от низа моего живота.
- Ничего… Не бойся… - счастливо улыбается он. По нашим телам стекают капельки пота, и я чувствую, как Сила начинает расползаться по моим венам вместе с оргазмом.
Я широко распахиваю глаза и комнату затопляет свет, рвущийся из каждой клеточки моего тела.
Александр рычит, делая последние резкие толчки и я чувствую, как внутри меня разливается его горячее семя, а следом, он переплетает наши пальцы, что-то шепча на ухо.
Но я не слышу его. Уши заложило, а перед глазами, за его спиной, я вижу, как по комнате блуждает свет и тьма, переплетаясь так же тесно, как и наши с Александром тела.
Глава 34
- Я встречу тебя возле пролома, - Александр целует меня в лоб, а я прижимаюсь к нему всем телом.
- Точно? – в сотый раз за сегодняшнее раннее утро спрашиваю я.
- Абсолютно, - он дарит мне легкую улыбку. – Корабли прибудут, когда я залатаю «швы» пролома и расширю границы черной дыры, чтобы звездолеты могли пройти беспрепятственно.
Мы не спали ни секунды. Наши тела на столько изголодались друг по другу, что мы просто не могли разорвать эту связь, соединяясь снова и снова. И так до самого рассвета.
А теперь Александр должен был уйти, чтобы быть готовым к закрытию пролома, когда звездолеты с титанами прибудут.
Мне нужно будет направить свою Силу на черную дыру, образовавшуюся в ходе взрыва, созданного Астартой. И Александр поможет мне в этом. Он будет направлять и усилять меня.
- Александр… - с рассветными лучами все стало не так как ночью. Все стало неловко на столько, словно мы чужие. Словно я была все это время его любовницей, постельной игрушкой в командировке, а сейчас… Он отправлялся домой, чтобы начать там новую жизнь. И мне в этой жизни места не было.
Смотрит на мое отчаяние на лице, а потом резко приближается, заключая в объятия:
- Я знаю, Алира, знаю… Так будет лучше…
Что?!
Кислород пропадает из легких окончательно.
Отшатываюсь от него, смотря с неверием и ненавистью, но читаю там наш приговор.
Он знал. Всегда знал.
Смотрит на меня с грустью, хмуро, но непреклонно.
- Ты всегда знал, - шепчу я. – Ты и не думал, что будет по-другому, да?
- Алира…
- Не прикасайся ко мне! – я вырываюсь, смотря на него с ненавистью и болью. Сила в груди начинает полыхать. – Я была твоей постельной игрушкой на самом деле, да? Да?! Все эти слова… Боже, какая я дура… Какая же я идиотка… Я была для тебя всего лишь развлечением с даром, который дает билет домой!
- Алира, поверь мне…
Он пытается приблизиться, но я снова вырываюсь, изловчаясь и влепляя ему пощечину.
- Ненавижу тебя! Ненавижу! Будь ты проклят, Александр! За все, что ты со мной сделал! За то, что похитил меня из родного дома и сделал своей куклой! Я проклинаю тот день, когда ты появился в моей жизни!
На его щеке все еще алеет мой удар. Во взгляде больше нет нежности. Александр смотрит на меня пренебрежительно, как на слишком требовательную шлюху, захотевшую стать чем-то большим.
- Уйди прочь! – ору я, чувствуя, как крупные соленые капли ручьями льются по щекам. Он стоит на месте и я ору вновь срывающимся голосом. – Вот отсюда! Вали к чертовой матери, ублюдок!
Я почти жду, что он меня ударит. Почти даже хочу этого, потому что это разобьет тот лед, которым он стал теперь.
