Когда один из официантов поставил на их столик чашки, сливки,
сахар и кофейник, Роберт повернулся к Кэти и заговорил:
— Как я понимаю, Карл...
Спустя долю секунды Кэти вскрикнула: кофейник, полный
горячего черного кофе, опрокинулся, и кофе вылился на Кэти. Она вскочила на
ноги, не чувствуя ничего, кроме жгучей боли.
Росс расстегнул застежку-молнию на платье Кэти, снял с нее
платье и набросил на нее палантин. Спустя секунду он повел ее к двери, потом
прошел с ней через зал и помог подняться по лестнице.
Пытаясь высвободиться, она возразила:
— Я хочу вернуться к себе... Я не хочу...
— Мы поступаем по-моему.
В своих апартаментах он привел Кэти в ванную, снял с нее
открытые туфли и палантин и поставил под душ. На ней все еще были лифчик и
трусы. Кэти охнула, когда на нее потекла холодная вода.
— Оставайся там, где находишься, до тех пор, пока я тебе не
скажу.
— Это становится привычкой, — заметила она, сморщившись от
боли.
Он снял смокинг, закатал рукава рубашки и потянулся к
аптечке.
Прошло приблизительно полторы минуты. Жгучая боль ослабла, и
Кэти начала бить дрожь.
— У тебя все в порядке? — спросил он.
— О, з-з-здорово. — У нее стучали зубы.
Он закрыл кран, помог Кэти выйти из-под душа и начал снимать
с нее залитое кофе нижнее белье, но она оттолкнула его руки.
— Не будь дурой, — нетерпеливо сказал он. — Я не собираюсь к
тебе приставать. Мне нужно, чтобы у тебя было сухое тело, тогда я смогу
опрыскать тебя вот этим.
«Этим» оказалась коробка с анальгетиком. Он успокаивающе
подействовал на те немногие красные пятна, которые остались у нее на коже.
Потом Росс завернул ее в мягкий халат.
Он распустил ее мокрые волосы, после чего принялся их
сушить. Повел Кэти в гостиную и усадил в кресло перед камином.
— Как ты себя чувствуешь? Тут присутствует по меньшей мере
один врач, если ты...
— Нет, нет... В этом нет необходимости.
— Уверена?
— Да, вполне уверена. — Понимая, что, несмотря ни на что,
она должна его поблагодарить, Кэти добавила: — Благодаря твоим быстрым
действиям у меня не будет даже волдыря.
Он вышел на минуту или две, а потом вернулся. У него в руках
были палантин Лины, его смокинг и стакан с жидкостью молочного цвета.
Он протянул ей стакан.
— Выпей.
— Что это? — с подозрением в голосе спросила она.
— Одно из болеутоляющих средств, на всякий случай.
Он расправил рукава рубашки и надел смокинг.
— Подожди здесь. Я должен заняться одним делом.
Когда он направился к двери, она неуверенно спросила:
— Куда ты?
— Сказать Роберту, что у тебя все в порядке, и вернуть
палантин Лине.
Росс вернулся через несколько минут. У него был довольный
вид. Он снял смокинг и галстук-бабочку, после чего уселся в кресло напротив
Кэти.
— Если бы ты показал мне, где тут черная лестница... Я бы
очень хотела уйти.
— Уйти? Куда уйти?
— К себе, конечно.
— Я думал, что, поскольку Карл не вернется, ты, может быть,
останешься здесь.
— Нет, мне не хотелось бы оставаться здесь. Мне никогда не
нравилась мысль оказаться втроем в постели.
— Жаль, — протяжно сказал он, откидываясь на спинку кресла и
лениво вытягивая длинные ноги. — По-моему, это может быть довольно забавно...
У нее запылали щеки. Она вскочила на ноги.
— Я хотела бы уйти!
— А я хотел бы, чтобы ты осталась. Но прежде чем ты примешь
решение, хочу, чтобы ты кое-что примерила.
Он подошел к ней сзади и что-то надел на стройную шею. Потом
взял ее за руки повыше локтей и слегка повернул, так, чтобы она увидела их
отражение в овальном зеркале, которое висело над столом.
Он был на голову выше Кэти. При свете лампы его серые глаза
засверкали, а светлые волосы приобрели бледно-золотистый оттенок.
Она пристально смотрела на него, не в силах отвести взгляд.
Потом взглянула на красивое ожерелье из сверкающих бриллиантов.
Росс взял ее за руку и положил ей на ладонь длинные серьги.
— Возможно, будет лучше, если ты наденешь их сама.
Она надела серьги. Он наблюдал за ее отражением в зеркале.
Кэти взглянула на себя в зеркало, и у нее захватило дух.
— Что ты о них думаешь? — спросил Росс.
— Я никогда не видела ничего столь красивого!
Он улыбнулся.
— Мне приятно, что они тебе нравятся. В нашей семье эти вещи
должны быть у невесты старшего сына.
— Они понравились бы любой женщине, они... — Кэти резко
остановилась, внезапно поняв, почему он дал ей их примерить. Она потянулась к
украшениям, собираясь их снять, но он схватил ее за руки.
— Не снимай их. Я хочу, чтобы они были на тебе, когда я буду
заниматься с тобой любовью.
— Я не собираюсь позволять тебе заниматься со мной любовью!
И мне ненавистна мысль о том, чтобы носить драгоценности, которые явно
предназначаются другой женщине.
— Но они не предназначаются другой женщине. Они для тебя.
— Но ты не можешь отдать их мне... — растерялась Кэти.
— Я уже отдал их тебе. Мой прадедушка подарил их моей
прабабушке, и с тех пор их передавали невесте старшего сына.
— Я не понимаю... Как ты можешь отдать их мне? Ты только что
сказал, что они должны достаться твоей невесте.
— Ну, я знаю, это немного преждевременно, поскольку я еще не
сделал тебе предложения. Но я надеялся, что мы вскоре поженимся. — Он
улыбнулся. — Любовь моя, неужели ты думала, что я обольстил бы жену другого
мужчины?
— Ты знал?!
— Да, но не сразу. Сначала я был рассержен, потрясен,
испытал горькое разочарование. При мысли о том, что женщина, в которую я
влюбился с первого взгляда и которая, казалось, испытывала ко мне такое же
чувство, оказалась просто лживой маленькой стервой, я почувствовал себя так,
словно мне нанесли оскорбление. Но у тебя был такой честный вид, к тому же с
самого начала возникло несколько противоречий. Ты колебалась, когда я задавал
тебе вопросы. Карл очень тебя любит, но он не похож на молодого мужа, и мне
нужно было узнать, спите ли вы вместе... Я проник в вашу квартиру и узнал, что
вы живете в отдельных комнатах. Тогда я нанял в Лондоне частного детектива,
чтобы он проверил, как обстоит дело. — Он улыбнулся и продолжил: — На следующее
утро после того, как ты попыталась вернуться пешком в «Бейнн-Мор», я ждал тебя
в кабинете. Я знал, что Карл ушел рано, и, когда ты не пришла к половине
десятого, начал тревожиться. Я пошел в квартиру. Ты все еще мирно спала, а
возле тебя лежал Аньенс. Карл оставил записку, которая поставила меня в
известность...
