Где мы, кто мы? Где находимся?
Ничего не важно… белая рубашка распахнута. Мои ладони блудят по горячему телу. Глажу, сжимаю, впиваюсь ногтями… чтобы устоять. Не взлететь. Или не упасть…
Дёнрул шнурок платья и оно послушно, словно того и ждало, скользнуло, оставшись болтаться на бёдрах. Силой потянул вниз корсет. Быстро, резко, двумя руками высвободил грудь из тонкой сорочки. Та послушалась, словно того и ждала, освободившись от ткани, смело смотрит на своего искусителя. Сжал обе, облизывая вершинки. Дерзко, вызывающе, без стеснения. Не целуя. Пошло порхая языком, сильно сжимая сухими ладонями. Глядя мне прямо в глаза.
Застонала, открыв рот, хотела выдохнуть, но вырвался стон.
Крис прижался пахом к моему лону. Очень близко, плотно, трётся о меня, вдавливаясь.
Ноги уже не держат… Нашарила рукой завязки штанов, потянула, освобождая член. Сжала, чуть сильно. Потому что скучала, потому что поверить не могу, что он здесь, что мы вместе.
Подхватил меня, усадив на себя, и шагнул к дивану. Поймал ртом грудь, больно засасывая вершинку. Я не оттолкнула. Только сильнее обхватила его за голову, заставляя взять ещё больше. Сосать, целовать, сводить меня с ума.
Бросил на диван, мигом оказался на колелях подле моих ног.
– Таша, Ташенька… – приговаривает, задирая мне платье. Шарит жадными руками по ногам: щиколотки, икры, колени, бёдра. Мать-Земля! Сколько много ткани!
Смотрю на него. Такого сосредоточенного. Так спешит, торопится… помогла ему, держу в руках платье и неглиже.
– Демоны! – выругался, увидев бельё. Припал ртом к лобку, целуя, прикусывая моё лоно сквозь кружево.
Я уже не сдерживаю стонов. Кричу, извиваюсь. Сжимаю пальцами его волосы, заставляя целовать ещё. Снова и снова.
Бельё промокло на сквозь. Двумя руками просто разорвал его, оставив болтаться верх под корсетом.
– Иди сюда. Ко мне.
Покорно придвинулась, ничего не соображая. Просто бреду за ним, на его голос.
Рывок. Одним движением он вошёл в меня, больно сжимая бёдра.
Несколько движений, быстрых, грубых, животных…
Шлепки, влажное прикосновение плоти к плоти, его хрипы, мои стоны…
Когда он излился, несколько мгновений мы оставались недвижимы.
– Прости милая, – пробурчал мне в шею, – не сдержался, не подождал тебя… Обещаю, в следующий раз, не будет так быстро…
глава 35
Реальность проявилась не сразу. Первым зашевелился Кристофер. Оправил платье на мне, натянул штаны, которые были припущены. Уселся рядом. Крепко прижал к себе.
– Я чуть с ума не сошёл. Когда очнулся в столичном особняке. Я… очень виноват перед тобой. Лекарь так и не поставил диагноз, но очнулся я только на шестые сутки. Чуть не свихнулся, когда понял, что ты там… одна осталась. Прости…
Собралась ответить и осознала, что рот мой приоткрыт.
– Ты не виноват. Твои родные беспокоились.
– Да, подозреваю, что дело в твоей силе. Как-то это связано. Ведь я был первым, – мужская рука дрогнула на моём плече. Тишина, затем: – Дортконд… он…
– Мы заключили договор. Между нами ничего нет, но Крис… то, что сейчас произошло. Не понимаю, как мы могли, – нашла своими его глаза. – Повторения не будет. Другого раза не будет. Не знаю, не понимаю… как мы могли. Он меня не касался, но я мужняя жена.
С трудом выдавила из себя правильные слова.
– Ясно.
– У меня не было выбора. Пойми, – я зачастила. Мужчина отстранился, выпустил меня из объятий. – Король торопил со встречей. Я не могла приехать сюда сама. То, твоё письмо… Мне нужна была защита.
– Куда же баба без защиты? – мерзко усмехнулся, закидывая ногу на ногу. – Я всё понял. Ты – верная жена и честная женщина. Встреч больше не будет. Не утруждайся.
– Кристофер, я хотела бы, чтобы всё сложилось по-другому… – подобралась, выпрямила спину.
– Вышло как вышло. На краткий миг мне привиделось, что ты не такая, как все эти светские курицы, – поднялся с дивана. Принялся вышагивать, застёгивая рубашку. – Хрустальные вазы, которые не могут сами и шага ступить… Без одобрения мужа. Показалось. Единственное предназначение женщины – раздвигать ноги и рожать. Первое ты умеешь превосходно. Что ж. Ты не единственная красивая женщина в Келсе.
Я даже и не подумала встать и дать идиоту пощёчину. Сижу, будто на голове ночной горшок. Обтекаю. О чём он вообще? Как ухитрился так всё перевернуть?!
– Ты зол, я понимаю… – начала, поднявшись.
– Понимаешь?! – резко развернулся, больно схватив меня за плечи. – Что ты можешь понимать? Откуда? Творишь то, что вздумается! Захотела обласкала, захотела послала! Захотела, замуж вышла, – прорычал мне в лицо. И, словно, придумал: – Приспособленка! Откуда тебе знать, на что мне пришлось пойти, чтобы ты была здесь? Свободная, красивая такая. Демон тебя дери! Как исхитрится, чтобы устроить эту встречу? Обладать тобой сейчас, снова… – я только подумала, что запал прошёл, как услышала тихое: – мерзавка… какая же ты мерзавка. Маленькая эгоистка.
И поцеловал. Если это можно назвать поцелуем. Сильно, больно кусая губы. Без нежных вступлений. Словно старается насытится напоследок…
Оттолкнула. Оставила протянутые руки, как преграду между нами.
– А говорила: в последний раз. Посмотрим. Не будет последнего раза. Не сейчас. Когда я скажу!
Что-то полетело в его голову. Попало точно в лоб.
Маленький фарфоровый котёнок, схваченный мной со столика подскочил на ковре и упокоился в ворсе.
– Уймись! Идиот ты несчастный! – закричала, едва выплёвывая от гнева слова. – Ты сам пригласил меня на свадьбу! Забыл?! Мне что нужно было сделать? – он открыл было рот. – Молчи! Ради всего святого! Молчи! Мать-Земля! Не усугубляй, – перевела дыхание и продолжила спокойно, стоя напротив глаз, швыряющих в меня молнии, – я умоляю тебя: не порти то хорошее и светлое, что было между нами. Я замужем за мужчиной которого не люблю, не хочу, даже побаиваюсь. Он знает о нашей связи и я обещала. Дала слово, что буду верна ему. Он защищает меня, не получая взамен, как женщину. Я должна хотя бы попытаться отплатить ему добром. Я никогда не получу свободы от него. Пути назад нет. Ты скоро женишься. Услышь: лучше проститься сейчас.
– Мне надо присесть. Извини, – плюхнулся на диван. Сжал руками себе голову так, что мне стало больно от давления. – Неужели нет выхода?
Теперь я на коленях перед ним. Платье набекрень, причёска развалилась…
– Нет выхода. Его и не было, – почему так трудно говорить? Почему перед глазами всё плывёт и солёная вода на губах. – Лето – максимум, что у нас было…
– Не было и его. Мы бы что-то придумали…
– Мы бы ничего не придумали. Даже не откройся моя сила, наш брак никогда бы не одобрили. Я никогда не смогу отказаться от Эстесадо… ты бы никогда не стал номинальным герцогом.
