– Ворри… ты же… а как же целибат?
– Глупышка Лучик! Ну какой целибат? Как-то я исповедовал тебя, так пока ты каялась в своих греховных мыслях, а я… он дёрнул мою руку на свой пах. Рот его стал тонкой ниточкой. – Представь, что его здесь нет, Лучик. Давай, как тогда с ним… Скоро придут братья… ближайшее время нам будет не до поцелуев.
– Оставь её тварь!
– Ты всё перепутал, пёс! Тварь здесь она. Просто не привыкла пока. Немножко подогреть, – рука больно сжала мне грудь, – и сама будет просить. Впрочем, тебе не узнать. Целуй, Лучик. Время идёт… чтобы его выпустили отсюда, мне нужно приложить усилия. Заинтересуй меня, Лучик. Я должен захотеть ещё…
– Ты его отпустишь?
– Конечно.
– Таша, не смей! Не надо.
Конечно не надо. Тем более, что должна прийти подмога.
– Лучик-Лучик. Тебя тоже нужно заинтересовать, – подскочил на ноги и направился к Крису.
Я до последнего мгновения не понимала, что он собирается делать. Мерзавец, не останавливаясь, ускорился и считай с разбега ударил Криса по лицу. Голова маркиза мотнулась. Я закричала, а он не проронил ни звука. Второй удар по лицу. В живот.
– Готова, Лучик? – спросил не глядя, таща Криса вверх за волосы, – нет?
Ногой в грудь, вдавливая его в стену. Удары посыпались один за одним. Мне плохо видно, закрыл мне обзор. От этого ещё страшнее.
– Нееет! – заорала во всё горло. – Хватит! Умоляю тебя, хватит! Я всё сделаю!!! Всё!
– Лучик-Лучик! Раззадорила меня! – глумливо, спокойно. Даже не запыхался. – Одного поцелуя будет мало.
Рассмеялся, но я услышала мерзкий, страшный лай вместо смеха.
Направился ко мне с ухмылкой, глядя сквозь прищуренные глаза. Пальцы сжимаются и разжимаются, словно в тренировке.
– Не хочу поцелуй, теперь хочу по–другому.
Я тянулась к рукам, подвешенным к цепи, чтобы утереть слёзы, как застыла не в силах пошевелиться. Омерзение, страх, неверие.
Мне хочется отвернуться, чтобы не смотреть на него, но я в ужасе слежу за его приближением.
Сила не отзывается…
Открыла рот, в попытке сказать, потянуть время, но не смогла выдавить ни звука.
– Открыла свой брехливый рот… молодец. Сама. Даже говорить не пришлось. Там же твоего старикана не было, да? У них, аристократов, на такое, с леди духу не хватит. А чем ты хуже? Те же дырки, тот же рот, хоть и леди… – стоит надо мной, задирая рясу.
– Ворри, пожалуйста… не при нём… пусть он уйдёт… – смотрю на Криса. Лицо – мешанина мяса с кровью, глаза смотрят… с ненавистью?
После всего услышанного, в таком свете, это не удивительно. Пусть лучше ненавидит, но живой.
– Нет Лучик. Пусть узнает, каково мне было, смотреть, что он делал с тобой там, в Итвозе… осквернял его, наше детство, – наконец он справился с рясой и штанами под ней, – давай, Лучик, – вынул собственный член, вздёрнул рукой по вздыбленному стволу, – целуй, Лучик.
Два шага. Я в неверии смотрю, как он приближается, голова сама качается из стороны в сторону.
Если я откажусь – он опять будет избивать Криса…
Это всего лишь тело… не лоно даже, рот. Потерпеть. Крис будет жив. Никогда не простит, но будет жив…
Зажмурилась.
И не сразу поняла откуда звук.
Дверь… распахнулась с грохотом и треском.
Я в неверии втянула голову в плечи, ощутила боль от рук инквизитора. Шея, словно стала шире, опухла. Страшно открыть глаза…
Топот ног. Носители этих сапогов подбивают каблуки…
Запахло гарью – полетели заклинания…
Ворри, застигнутый врасплох, с широко открытыми глазами повалился на меня.
Я закричала. Когда его оттащили от меня, я продолжала кричать, не открывая глаз. Когда с меня сняли наручники, я продолжала кричать. Хрип сменил крик только когда я завалилась на бок, прямо под стену, подтянув по себя ноги.
– Таша! – голос Криса где-то далеко-далеко.
– Оставь, о ней есть, кому позаботиться. Пойдём, сын.
Сын…
Вот и хорошо, что он уходит. Пусть уходит.
“Баю бай, да люли
Мою Ташу не буди
Моя детка крепко спит
До весны не разбудить…”
– Всё закончилось. Пойдёмте, – Дортконд, склонился надо мной.
Помотала головой, глядя на его усталое лицо.
Он взял меня на руки. Бережно и аккуратно, как собственную дочь.
глава 41
Спустя три дня произошедшие события уже кажутся страшным сном. Тянуть больше нельзя. Его величество уведомили, что я начала вставать и аудиенцию назначили на сегодня.
Спустилась к обеду, после которого мы с супругом отправимся во дворец. Граф внимательно осмотрел меня… дожидался. Кэйдис рядом, хлопочет у стола. Очевидно – период болезни, пока меня не трогали окончен. Сейчас одна начнёт кормить, другой воспитывать…
– Вас ждёт первое дело, – начал Дортконд, а я чуть не поперхнулась жидкой кашей, – подробности мне неизвестны, знаю только, что где-то нашли трёхлетнюю девочку… странную девочку. У группы есть основания подозревать в ней ведьминскую силу.
– Забрать ребёнка у матери? – от негодавания я забыла и о собственной слабости, и о тошноте, о головокружении.
– Я же сказал. Подробности мне не раскрыли, – судя по тону, он явно недоволен этим фактом.
Хотела спросить, чего не просмотрел сам, но вовремя прикусила язык.
Я опять ему благодарна. Снова. В который раз. За три дня, что я провалялась в прострации, лорд Нэйдан ни разу ни завёл разговор о произошедшем. Впрочем, он ни разу и не нарушил мой покой своим присутствием. Полагаю, Кэйдис ему исправно докладывала о здоровье супруги.
– Его величество недоволен произошедшим. Брак члена королевской семьи с княжной Техлуджа важен для внешней политики Ондолии. Оттон опасается, что ваша… дружба с его племянником может помешать этому союзу.
– Не помешает. Больше нет никакой… дружбы.
– А вы бы хотели?
– Нет. Неважно… Какая разница, чего я хочу? Я не принадлежу себе.
– Я рад, что вы это поняли. Пусть и таким путём.
Молча доели.
– Да, вот ещё что: сегодня ночью я консумирую наш брак, – я выронила десертную ложку прямо в розетку с мороженым. – Вы выполнили первую часть нашего договора. Ваше лекарство помогло, – прозвучало буднично, словно прогуляться в сад пригласил. Для него, скорее всего, это так же обыденно. – Жду вас в холле. Не задерживайтесь.
Закончился не только обед. Закончились надежды на спасение, на то, что всё ещё можно отменить, изменить… Настойка подействовала, не сработала моя поправочка.
