И снова он попал в самую точку.
— Если вы не хотите разочаровать его...
Нет, не хочет.
Ричард не умел проигрывать. Как избалованный ребенок, он не
забывал о неудачах. Если он не получит «Ван Хэмел» сейчас, горечь от потери
может даже испортить ему радость помолвки.
И какой бы другой камень он ни подобрал для кольца, в его
глазах это будет второй сорт, и всякий раз, взглянув на него, он будет
испытывать раздражение и чувство неудовлетворенности.
Элизабет вновь сжала зубы и постаралась взять себя в руки.
— Простите, если я была нелюбезна...
— Вот так-то лучше, — пробормотал Куинн. — Теперь
приготовьте мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить и еще кофе. И себе тоже — я
не люблю есть в одиночестве.
А это уже был явный приказ.
Разумеется, она понимала, что он играет, намеренно
провоцирует ее, и у нее безумно чесались руки съездить по этой насмешливой роже
и выставить его за дверь.
Но она молча встала и, забрав пустую чашку, унесла ее на
кухню.
Там она включила кофеварку, вытащила из хлебницы батон с
отрубями и достала из холодильника ветчину и сыр.
Когда она резала хлеб, ее внимание отвлекло легкое движение
в проеме двери. Нож выскользнул, и Элизабет ахнула.
— Дайте посмотреть. — Куинн мгновенно очутился рядом. Взяв
ее руку, он осмотрел порез, на котором выступила красная капля.
— Пустяк, — пробормотала Элизабет, и вдруг ей свело живот и
пронзило жаром: Куинн приложил палец к губам и осторожно втянул алую жидкость.
Не выпуская пальца изо рта, он поймал ее взгляд и удержал его, будто изучал ее
реакцию.
Прошла целая вечность, прежде чем ей удалось отвести глаза.
У нее кружилась голова.
Осмотрев переставший кровоточить порез, он невозмутимо
спросил:
— Где у вас пластыри?
Элизабет трясло, как после катастрофы, в которой она едва
осталась в живых. Она отрывисто произнесла:
— В шкафчике лежит аптечка.
Сноровисто заклеив ей палец и положив на место аптечку, он
заметил:
— Вы выглядите так, будто перенесли потрясение. — Ему не
удалось скрыть самодовольство. — Может, лучше мне заняться сэндвичами?
— Нет, со мной все в порядке. — Надо делать вид, что ничего
не происходит.
Он стал наблюдать, облокотившись на дубовую тумбу, как она
готовит сэндвичи и заряжает кофеварку.
Когда она собрала поднос, он выпрямился.
— Давайте, я отнесу.
С чувством нереальности происходящего Элизабет последовала
за ним в гостиную.
Она уже собиралась занять кресло, но Куинн опустил поднос на
низенький столик и жестом указал место рядом с собой. С видом хозяина дома он
разлил кофе по чашкам и протянул ей тарелку.
— Может, съедите сэндвич?
— Спасибо. — Элизабет нехотя взяла сэндвич и рассеянно
повертела его. Куинн между тем со здоровым аппетитом принялся за еду.
Оказывается, он действительно голоден.
Заметив ее удивленный взгляд, он охотно объяснил:
— Я не успел поужинать. — И добавил: — А вы думали, я просто
искал предлог, чтобы навязаться к вам в гости?
— Даже, я бы сказала, не очень и искали, — выпалила
Элизабет, и Куинн вдруг разразился хохотом.
— Что ж, сам виноват.
Сверкнули здоровые белые зубы, вокруг уголков резко
очерченного рта легли глубокие складки.
Сердце у Элизабет подпрыгнуло. Она вспомнила, как эти губы
коснулись ее рта... скользнули по горлу... нашли мягкий изгиб груди... втянули
набрякший сосок, вызывая изысканное наслаждение, граничащее с болью, возбуждая
влечение, заставляя трепетать и изгибаться, умирая от желания...
Наверно, у нее вырвался легкий возглас. Куинн повернул
голову, и она сразу покрылась румянцем.
— Эротические мысли? — испытующе спросил он.
Отпираться было бесполезно.
— Я только что пожалела, что не осталась у Ричарда, —
прохрипела она.
Элизабет отчаянно надеялась, что Куинн поверит, и увидела,
что поверил. У него вытянулось лицо.
Ничего, пусть позлится.
— Если у вас такой вид при одной мысли о нем, — произнес он
с расстановкой, — значит, ваши чувства к нему более пылки, чем я себе
представлял. Пожалуй, мне не доводилось видеть на женском лице столь
неприкрытое вожделение...
Элизабет до крови закусила нижнюю губу и постаралась
ответить как можно ровнее:
— Уже очень поздно...
Она поднялась, подошла на непослушных ногах к окну и
отодвинула штору. Серая пелена тумана облепила влагой стекло, густо застлала
внешний мир.
Когда же он наконец уйдет!
— Боюсь, ситуация не улучшилась... — Ей удалось сохранить
ровный тон.
— Да, — согласился он и встал у нее за плечом.
Ей стало неловко.
— Не кажется ли вам, что есть смысл...
— Вы совершенно правы, — невозмутимо перебил ее Куинн, — чем
рисковать попасть в аварию, есть смысл остаться.
— Н-нет, вообще-то я не это имела в виду. Вы не можете здесь
оставаться, тут только одна спальня.
— Я согласен спать на диване.
— Но я не хочу, чтобы вы...
Он вскинул брови.
— Понял! Если желаете, буду рад заменить вам Бомонта... в
постели.
— Но я не это хотела сказать!
— Жаль, — вздохнул он, — а я уже подумал...
— Все вы отлично поняли, и не прикидывайтесь...
Он осклабился.
— Ну, на диване, так на диване.
Куинн явно не собирался отступать, положение становилось
отчаянным.
— Но у вас нет спальных принадлежностей... — забормотала
Элизабет. — Да и ваш отель наверняка где-нибудь поблизости...
— Ну, кое-что из спальных принадлежностей у меня все-таки
есть, — спокойно возразил он. — Чего нет, так это отеля. Я, видите ли, не
собирался оставаться ночевать в городе, а думал отправиться прямо в Солтмарш.
— Солтмарш? — еле слышно прошептала она.
В голове непрошенно завертелись обрывки картин. Городок
Солтмарш, узкие улочки, деревянные каркасы домов, ощущение застывшего
времени... остров Солтмарш, миля в длину, полмили в ширину, с берегом соединяет
лишь коса, по которой можно пройти только во время отлива... Солтмарш-хаус,
роскошный старинный особняк... на возвышении... посреди острова...
