—Она?
—Угу. Сама захотела с ним поговорить. Злопамятна Матушка, сам знаешь — Кощей вывернулся, так она на родственнике отыграется.
—Жаль, Михаил Никитич, очень жаль.
—Вот я и говорю: буде Матушка его прижмёт, надо дружеское плечо подставить, помочь человечку. Вроде и не чужой нам по Кощею, поддержим. А там, глядишь, и к делу пристроим.
—Вот за что уважаю тебя, Михаил Никитич, что наперёд на десять шагов видишь. Эк завернул, а!
—Не льсти, Никонович, хватает лизоблюдов. Я тебе тоже приятственность приготовил. Готовься, дадут чин коллежского секретаря и место в Сибирском приказе. Сдавай дела да переходи туда — должность не пыльная, отдохнёшь от нашей лямки.
—Удружил, ох, удружил, Михаил Никитич! Как боженька в лобик поцеловал!
—По делам воздаю, не за красивые глаза. Сына твоего тоже пристрою, как и просил,— для начала копиистом пусть послужит.
—У нас?
—А где ещё? Не в Морскую коллегию же его отдавать!
Оба громко засмеялись одному им понятному юмору.
—Вот ещё что,— хозяин кабинета резко стал серьёзным,— пока не перешёл в Сибирский приказ, подними-ка бумаги по Голицыну.
—Проштрафился князюшка?
—Зарывается больно.— Послышался ещё один смешок, пробирающий холодом до костей.— Надобно внушение сделать. А коли не поймёт, так и правёж учинить.
—Сделаем, Михаил Никитич, в лучшем виде.
—Возьми.— Тихий шелест бумаги было еле слышно.— Посмотри на досуге. Ежели будут дельные мысли, запиши да подай мне докладную. Ладно, не буду тебя держать, и так допоздна засиделись.
Скрипнул по паркету стул, и я кабанчиком переметнулся обратно за фикус. А через пару минут из кабинета вышел Никита Никонович. Лицо его я не разглядел, но походку на всякий случай запомнил.
Пока шаги затихали где-то в коридорах, я обдумывал услышанное. Интересные, однако, дела. Кощей, значит, любимый дядюшка? И это мне собираются подставить плечо, если попаду под монарший гнев, так? Учтём на будущее. Пожалуй, карьера в Тайной канцелярии не такая уж и плохая судьба. Но лучше без этого обойтись — на вольных хлебах мне нравится гораздо больше.
* * *
Из кабинета не доносилась ни звука, и я решил возвращаться в свою «камеру». Погулял и хватит, исследование особняка продолжу завтра. Я спустился на пустой первый этаж, прошёлся по коридору и вышел к парадной лестнице.
Увы, удача мне изменила. Часовые снова стояли по стойке смирно, и проскользнуть незамеченным было невозможно.
Не успел я придумать хоть что-то, как Мурзилка спрыгнул с рук на пол. Задрал хвост трубой и гордой неторопливой походкой двинулся к часовым. Остановить кота я не успел.
—Мяу!
Мурзилка потёрся о ноги ближайшего часового.
—Брысь,— сдавленно прошипел тот.
—Мяу!
Кот перебежал ко второму солдату.
—А ну, пшол отсюдова!
—Не трогай его, Демьян. Мож, это начальство принесло, мышей гонять.
—Мяу!
—Брысь, тебе говорят!
Пока часовые развлекались, я пересёк открытое пространство и укрылся за колонной. Фух! Пронесло.
Шёпотом я сказал «кис-кис» и двинулся к лестнице в подвал. Зная Мурзилку, могу точно сказать — он мой голос услышит и прибежит. И точно — уже внизу кот догнал меня и потребовал взять на руки.
—Если будешь всё время на мне ездить, разжиреешь, как боров,— высказал я Мурзилке, но отказывать не стал. Заслужил, чертяка!
В подвале, как мне показалось, стало ещё холоднее. Даже изо рта вырывался парок, едва видимый в свете разряженных светильников. Ерунда — сейчас приду к себе в «нумера», там и отогреюсь. Съем ужин и завалюсь спать, оставив обдумывание на завтра. А вот с утра на свежую голову вспомню подслушанный разговор и поразмыслю, как его использовать.
—Шшш!
Мурзилка, только что лежавший спокойно, впился в рукав когтями, выгнул спину и зашипел. Всего на секунду раньше, чем я почувствовал возмущение эфира.
—Шшш!
Из темноты прямо мне наперерез вышел призрачный мертвец. Тонкие черты лица, костюм, давно вышедший из моды, в глазах безысходность и тоска.
Покойник остановился, вытер кровь, стекающую из разреза на шее, и посмотрел на меня.
—Ben jij de Boodschapper van Ushakov?
Голос призрака шуршал сухими листьями.
—Что? Не понимаю.
—Verdomme! Nog een fout.
Склонности к иностранным языкам у меня нет, но французский пришлось выучить в совершенстве. На нём я и попробовал обратиться к мертвецу.
—Parlez vous français?
—Oui!
От радости он даже ярче засветился призрачным светом. Подскочил ко мне, схватил ледяными пальцами за локоть и потянул за собой.
—Идёмте, mon ami! Я срочно нуждаюсь в вашей помощи.
Глава 17
—«Ябедный» архив
—Идёмте, дело не терпит отлагательств.
Мертвец тянул меня в темноту с выражением надежды на лице. Угрозы он не представлял, и я решил посмотреть, куда он меня ведёт. Тем более я с такими заложными покойниками обязан разбираться.
—Кто вы?
—Боюсь, моё имя вам ничего не скажет, сударь. Иоганн Ван дер Меер, к вашим услугам.
—Из Утрехта?
—Да, точно. Как вы догадались? Впрочем, можете не отвечать, это не имеет значения.
Он завёл меня в мрачный проход в стене и потащил дальше. Мурзилка спокойно сидел на руках и смотрел на покойника с интересом.
—А что, собственно, вы от меня хотите, милейший?
—Ах, cher ami, такой курьёз случился! Вы даже представить себе не можете. Такой ужас!
Покойник одной рукой держал меня за локоть, предупредительно поддерживая, чтобы я не споткнулся. А другой активно жестикулировал.
—Государыня грозилась отправить ревизию, и месье Ушаков поручил нам троим спрятать Ябедный архив.
—Какой?
—Ябедный. Как это сказать… Всякие плохие тайны, связанные с влиятельными людьми. Вы же знаете — такие вещи надо убирать подальше, особенно от владык. Ах, cher ami, расправы это очень плохо, очень. Они подрывают основы государства, стабильность. Ведь не жалеют даже детей!
Ты смотри, какой совестливый мертвец пошёл, да ещё и бывший сотрудник Тайной канцелярии. Если, конечно, он сам считает себя бывшим.
—И что случилось? Вы его спрятали?
—О да, cher ami! Спрятали, и очень надёжно. Я лично запечатал его Знаками и скрыл Печатью. Никто не сможет его найти, хоть разбери особняк по кирпичу.
