—Ты выполнил свой долг, я ни в чём тебя не виню.
—Я убийца,— мертвец всхлипнул.
—Так иди к Богу и покайся перед ним. Здесь твой долг исполнен, а грехи простит только он. Иди с миром, человече.
Он печально улыбнулся, истаял, будто снег весной, и пропал. А я обернулся ко входу в архив.
Трое умерло, скрывая эти бумаги. Что в них? Тайны Елизаветы? Компромат на глав родов? Не уверен, что хочу влезать в эти тайны,— слишком много грязи и крови должно быть с ними связано. Или взглянуть на всякий случай?
В груди беспокойно заворочался Анубис. Талант нервничал и «принюхивался» к окружающему эфиру. Его нервозность передалась и мне — не стоит в один вечер влезать во все возможные дырки.
Я пересадил Мурзилку на плечо, запер дверь в архив и двинулся к выходу из подвала. Уже на лестнице, поднявшись на один этаж, я услышал за спиной шум, топот ног и приглушённые голоса.
Чёрт! А ведь мой магический вой наверняка услышали другие Таланты. Вот и прибежали проверить, что за ерунда творится под носом Тайной канцелярии. Я ускорился и бегом бросился вверх.
В холле я на ходу ткнул дрыхнущую орку эфиром. Она заворочалась, просыпаясь, но я уже был в своей комнате и запирал дверь. Вот и всё — охранница, если её сейчас спросят, ни за что не признается, что спала на посту. И надеюсь, я останусь вне подозрений.
Сбросив одежду, я нырнул под одеяло и закрыл глаза. Ночь была прожита не зря, и можно с чистым сердцем отдохнуть. А завтра на свежую голову обдумать всё произошедшее.
* * *
Проснувшись поздним утром, я обнаружил в своей «приёмной» человека. Средних лет, с тонким длинным носом и живыми умными глазами. Лицо его показалось мне знакомым, будто видел его буквально на днях.
—Доброе утро, Константин Платонович.
Голос! Я его точно слышал и даже помню от кого. Мысленно я примерил посетителю рыжие усы, и сомнений не осталось,— «Иван Иванович», никаких сомнений.
—Доброго,— кивнул я магодаву,— простите, не знаю, как вас по имени-отчеству.
—Разрешите отрекомендоваться. Шешковский Степан…
—Иванович,— закончил я за него.
Мы перебросились с ним взглядами.
—Секретарь Канцелярии тайных и розыскных дел к вашим услугам.
—Рад знакомству, Степан Иванович. Отзавтракаете со мной?— я указал на накрытый стол.
—Нет, благодарю покорно. Хотя от чая не откажусь.
Он не торопился начать разговор, налил себе чашку чая и не спеша пил. Ждёт, чтобы я расслабился, и затем вызвать меня на задушевный разговор? Тогда, пожалуй, стоит форсировать беседу.
—Степан Иванович, вы же не ради этого сюда пришли? Никогда не поверю, что вам хотелось почаёвничать в моём обществе.
—Ох, будет вам, Константин Платонович. Вы сами по себе интересный человек. Как-никак наследник Василия Фёдоровича, знаменитого Кощея, а не обычный обыватель. Может статься, нам ещё предстоит послужить бок о бок.
—Кощея?— я решил разыграть неосведомлённость.
—Так называли вашего дядю в нашем ведомстве.
—Он не говорил мне.
—Даже не сомневайтесь — в больших чинах ходил, такие дела распутывал, что только диву даёшься.
Я кивнул.
—И всё же вы пришли не разговаривать о Василии Фёдоровиче. Хотите рассказать, для чего я здесь?
—Увы,— он развёл руками,— мне это неизвестно. Но разговор у меня действительно есть.
Он прищурился, крутя в пальцах чашку.
—Этой ночью на первом этаже видели кота. Большого, рыжего, наглого — один в один ваш разбойник. Не подскажете, как он там оказался?
Глава 18
—Киж, Шешковский и мертвецы
—Степан Иванович, вы серьёзно? Это кот, он гуляет где хочет и не спрашивает разрешения.
Шешковский закашлялся.
—Вы издеваетесь, Константин Платонович? Никто не может гулять без спросу по Тайной канцелярии.
—Как видите — может. Коту безразличны человеческие правила и уставы. Хочет — гуляет, не хочет — идёт спать,— я указал на Мурзилку, дремлющего на подоконнике.— Мышей, кстати, я слышал их шуршание, тоже ловит без спросу. Очень рекомендую завести несколько котов для сохранности бумаг.
Почти минуту Шешковский молчал, разглядывая меня самым пристальным образом. Будто обитателя зверинца — ты посмотри, какая удивительная дерзость! Это в каких краях такие наглецы водятся?
—Вы, Константин Платонович, поразительно изворотливы. Даже не знаю, куда это вас быстрее приведёт — на дыбу или ко двору.
Не вставая, я изобразил шутливый поклон.
—Стараюсь, Степан Иванович, в меру своих скромных сил.
Лицо Шешковского потеряло любезное выражение.
—Отвечайте, Константин Платонович, как вы покинули эту комнату и что делали на первом этаже?
—Позвольте сначала уточнить, я арестован?
—Вы? Нет, такого приказа не было.
—Тогда не вижу смысла в вашем вопросе. Дворянин вправе сам распоряжаться, куда ему ходить. И не обязан отчитываться, если не находится под судом.
—Здесь Тайная канцелярия, а не проходной двор, Константин Платонович. Регламент запрещает…
—А кто мне его показал? Где моя подпись, что я ознакомился?
—Перестаньте юлить!— Шешковский закипал, но старался держать себя в руках.— Что вы делали ночью на первом этаже?
А ведь похоже, что он пришёл сюда по собственной инициативе. Не доложил начальству, а стал разбираться сам. Оттого и пытался разговорить меня, зашёл издалека, любезничал. Может, он и хороший дознатчик, но привык работать через пытки и раскручивать через простой разговор не слишком умеет. А меня пока на дыбу нельзя, вот он и сердится.
—Степан Иванович, позвольте нескромный вопрос. У вас есть Талант?
Он вскинул голову, будто я оскорбил его.
—В нашем роду Таланты передаются по наследству уже триста лет.
Я кивнул: верю, безусловно. Жаль, что мой собеседник не уточнил — Талант у него особенный, умеющий давить магию. Но такие особенности сейчас роли не играют, подсказывал мне Анубис.
—Замечательно, тогда вы сможете разглядеть их. Идёмте со мной.
Подойдя к окну, я показал вниз, на внутренний двор.
—Видите там кого-нибудь?
Шешковский хмыкнул.
—Никого.
—Вы ошибаетесь.
Призвав Анубиса, я бросил на стекло эфирную кисею — эдакий фильтр, позволяющий разглядеть неживое.
—Посмотрите ещё раз.
Кисея получилась неустойчивой, сочилась эфиром и распадалась на глазах. Но Шешковский сумел разглядеть фигуры внизу — по его лицу пробежала тень, а губы сжались.
