—На вас лица нет, Константин Платонович,— Шешковский вновь подал мне фляжку.— Идёмте, я провожу вас в ваши комнаты. Ужин и хороший сон — вот что вам необходимо.
Я согласился и пошёл за секретарём.
—Завтра Марфа отведёт вас в зимний сад, как вы и просили.
—Благодарю, Степан Иванович.
Он покосился на меня хитрым взглядом.
—А вы не хотели бы пойти по стопам вашего дяди? Сами видите, в нашем ведомстве требуется ваш Талант.
Я покачал головой.
—Полагаю, сейчас рано говорить об этом. Императрица может отправить меня в ссылку или ещё что похуже.
Шешковский тонко улыбнулся и ничего не ответил. Но вид его говорил — неважно, что решит Елизавета Петровна, у нас есть способы получить нужного человека.
Он проводил меня до дверей, пожелал доброй ночи и скрылся. Впрочем, Марфа меня на замок всё же заперла, вызвав у меня улыбку. Они думают, что я второй раз не выйду? Ещё как выйду. Вот сейчас поужинаю, посплю до полуночи и пойду в подвал. Сегодня у меня свидание — с Кижом и Ябедным архивом.
Глава 20
—Тайны
Марфа дремала прямо за конторкой, подперев голову рукой. Ага, накрутили ей хвост за то, что упустила меня, не уходит спать в каморку. Ничего, даже если проснётся, когда я буду возвращаться, найду, чем её отвлечь.
Осторожно, на цыпочках я прокрался мимо и выскользнул на лестницу. А теперь вниз — эти ступеньки уже родными становятся, начинаю запоминать, какие скрипят, а на какие можно наступать смело. Эдак я в особняке Тайной канцелярии приживусь, ещё и уезжать не захочу. Надо как-то пнуть ситуацию, чтобы поскорей выбраться отсюда, и желательно прямо домой.
Подвал всё так же был окутан темнотой — магические светильники остались в главном коридоре, а светящийся призрак на этот раз меня не сопровождал. Пришлось вытащить small wand и подсвечивать себе крохотным знаком.
—Доброй ночи!
Из темноты мне наперерез вынырнула тень. Я чуть не швырнул в неё огненным всполохом, но вовремя остановил руку.
—Тьфу! Дмитрий Иванович, не выскакивай так неожиданно, а то прибить могу.
Киж пожал плечами.
—С вами, Константин Платонович, не угадаешь, как лучше. Заметили бы вы мой подкрадывающийся силуэт и приложили бы без разбору. А если быстро, вы меня сразу узнали. Но в случае…
—Идём,— я поморщился,— нет времени на разговоры.
Пока мы плутали по коридорам, я искоса разглядывал Кижа. Он приоделся по последней моде и выглядел как завзятый щёголь. И ведь нашёл где-то деньги, хитрец! Спрашивать, где именно, я не стал — читать мертвецу мораль всё равно, что дерево уговаривать.
Тайную дверь в Ябедный архив я нашёл минут через двадцать. Ну да, забыл, как именно вёл меня призрак, забыл. Два раза вернулся назад и всё-таки повернул в нужный коридор.
—Константин Платонович, а что мы ищем?— не выдержал Киж.
—Скажи, Дмитрий Иванович, ты же при дяде был, когда он служил в Тайной канцелярии?
Мёртвый поручик кивнул.
—Знаешь, что такое Ябедный архив?
—Эээ,— Киж почесал в затылке,— страшные тайны, долговые расписки, доносы? Что ещё может быть в канцелярском архиве.
—Вот сейчас и узнаем, прав ли ты.
Я остановился в знакомом тупике, протянул руку к стене и повернул Знак. На грубых камнях проступила дверца, щёлкнула замком и распахнулась. Киж с видом любопытного кота попытался туда сунуться первым.
—Дмитрий Иванович, будь другом, останься снаружи и покарауль. Нас не должны здесь увидеть, и уж тем более найти архив.
—Слушаюсь!— Киж щёлкнул каблуками и тихонько пробубнил себе под нос: — Не очень-то и хотелось, всё равно потом узнаю.
Не обращая на него внимание, я вошёл внутрь.
Комнатка оказалась крохотная, эдакий чуланчик два шага в ширину и три в длину. Возле дальней стены стояли стол и грубо сколоченная табуретка. Ни шкафов, ни сундука, ни даже полочки. Ну и где, спрашивается, секреты и тайны?
Я зажёг Знак ярче и наконец увидел — на столе были разложены шесть плоских деревянных ящичков, подходящие для листов бумаги. Это оно и есть? Сейчас посмотрим, что спрятали подчинённые Ушакова и почему не передали эти секреты Шувалову.
* * *
Первый ящик содержал целый ворох бумаг разного размера и ветхости. Минут двадцать я перебирал листы, вчитываясь в содержимое. Тайны оказались третьей свежести, времён регентства Бирона. Судя по документам, бывший фаворит Анны Иоановны был не таким уж и дурным человеком. Старался для державы, если воровал, то в меру, стремился угодить народу. Одно подвело его — регент был не слишком умён. Отчего многочисленные дворянские роды выкручивали ему руки и растаскивали государственное имущество. Заводы, рудники, земли — всё хитрыми махинациями уходило в загребущие руки. В списках мелькнул и знакомый мне Алексей Дмитриевич Голицын. Ай да князюшка! В каждую бочку мёда свою ложку сумел запустить. И даже не ложку, а хороший такой черпачок.
Я закрыл ящичек и отодвинул в сторону. Нет, эти секреты уже тухлые, даже официального расследования за давностью лет не будет. Можно смело оставить бумаги здесь и забыть. Пусть обнаружат через двести лет и почитают о делах предков.
* * *
Во втором коробе для бумаг нашёлся домашний секрет императрицы: четырнадцать лет назад Елизавета Петровна родила девочку, названную Августой. По всем признакам, отцом был Алексей Разумовский, бессменный фаворит и чуть ли не тайный муж государыни. Увы, судя по записке врача, ребёнок был болезненный и хилый. Чтобы избежать ненужных сложностей, младенца отдали на воспитание бездетной чете дворян Таракановых. Последние, получив из казны сто тысяч рублей, уехали в Италию по совету дворцового врача. Тёплый морской климат должен был помочь оправиться бедной девочке.
Эти документы я отодвинул к первой коробке. Тайна бесполезная, да к тому же бесчестная. Даже захоти я сыграть против императрицы, было бы низко упоминать бедного ребёнка.
* * *
В следующем ящичке лежала старая, но очень занимательная история о роде Голицыных. Больше двадцати лет назад, ещё при Анне Иоанновне, был арестован прошлый глава семейства, Дмитрий Михайлович. Семидесятилетний князь был обвинён в подготовке заговора и брошен в Шлиссельбургскую крепость. Где и умер, не вынеся дыбы и кнута.
Вместе с ним был арестован его сын, Алексей Дмитриевич, мой знакомый князь. После долгого разбирательства — отправлен прапорщиком на Кавказ, дабы искупить «грехи». Однако хитрый князюшка сумел оттуда вымолить у Анны Иоановны помилование, свалив всё на отца. Вернулся в Москву и сидел там тише воды, ниже травы.
Казалось бы, история должна была закончиться на этом, но нет. В стопке оказались ещё документы. Секретный доклад врача о смерти Анны Иоанновны — императрица была отравлена, а не скончалась от болезни. Затем приказ Бирона, ставшего регентом, не предавать огласке отравление и провести тайное дознание. И третьей бумагой был доклад Ушакова.
