Приходится верить на слово, тем более, что времени на размышления не остаётся — ворота щёлкают и медленно разъезжаются. Нас впускают внутрь, а я оглядываю огромную территорию уснувшего на зиму двора.
Высокий мужчина с бычьей шеей встречает нас на пороге здания, засунув в карманы брюк мощные ручищи. Он больше похож на борца или тяжелоатлета, чем на футбольного тренера.
Несмотря на холод, на нём нет верхней одежды, а рукава рубашки закатаны до локтей.
—Вот умеешь ты, Обухов, время для визитов выбирать,— тренер говорит тяжело, будто вместо слов камни ворочает.— Вот вообще не до тебя.
—Но, тренер!— дурачится Обухов.— Что я, зря в такую даль тащился, чтобы на пороге умереть?
Тренер закатывает глаза, тяжело вздыхает и будто бы только что меня замечает. Мажет по лицу рассеянным взглядом, а после смотрит уже пристальнее, изучает.
Он меня что, узнал? Неосознанно отступаю назад, за спину Обухова. Мне неловко и стыдно.
—На минутку?— он дёргает подбородком в сторону, отзывая меня.
Кошусь на Обухова, а тот руками разводит.
Тренер заводит меня в небольшую комнату, закрывает дверь и начинает без предисловий.
—Ты та девушка с видео? Не волнуйся, это не самое страшное в жизни. Я только сказать хотел, что Демид этого не делал.
Молчу, тереблю лямку рюкзака, смотрю куда угодно, только не на тренера. Стыдно.
—Ты же к нему приехала?
Киваю, а сердце клокочет, норовя из груди выскочить.
—Это хорошо, что ты приехала. Может быть, у тебя получится его угомонить. Я… сделал глупость, усомнился в Демиде. На минутку поверил, пригрозил из команды выгнать. Мне стыдно.
Мне тоже, тренер, мне тоже.
Тренер ещё что-то сказать хочет, но в коридоре какой-то шум, грохот и громкие голоса.
—Я убью тебя, сволочь,— этот голос я узнаю из миллионов похожих.
Демид!
—Да это просто шутка была, розыгрыш,— кричит кто-то в ответ и следом снова раздаётся грохот.
—Ох уж эти мальчишки,— сокрушается тренер.— Оставишь на пять минут, а они уже дерутся.
Я бегу вперёд первее тренера, оказываюсь в коридоре, а там Демид… и одна мысль в голове: «Хорошо, что его держит Обухов, хорошо, что он поехал со мной».
—Да отойди ты, девочка,— тренер мягко отпихивает меня в сторону, спешит встать между парнями, но Демид в такой ярости, что тренеру приходится туго.
Почему Демид набросился на этого парня? Кирилл его зовут, кажется. Я видела его на тренировке, шустрый такой, по полю летает, хотя Демид, конечно, играет лучше.
—Ты урод,— Демид брызжет злостью, ничего вокруг, кроме своего соперника, не замечает. А тот снова пытается рассказать о каком-то розыгрыше, пранке, а я ничего не понимаю.
—Да денег он Никите должен,— другой парень выходит из-за угла и презрительно смотрит на Кирилла.— Что, Иуда, предал за тридцать монет?
—А ну, успокоились все! Мигом!— рявкает тренер, а я громко ойкаю и подпрыгиваю на месте. Ох уж этот тренер, поджилки от его крика трясутся.
Демид замирает и наконец медленно поворачивается в мою сторону. Глаза расширяются, становятся огромными, в них радость узнавания, сожаление, тоска… так много всего.
—Ты…
—Лавр…
Обухов хмыкает, отпускает Демида, а тренер утаскивает за собой Кирилла и второго парня, схватив их за шкирки, словно маленьких котят. Илья хватает Демида за плечи и, встряхнув, замыкает взгляд на себе.
—Послушай, Лавр, послушай меня! Мы прижмём этого козла законно. Вспомни, кто мой отец, вспомни, кто твой. Если ты будешь со всеми драться, бить морды даже ради благого дела, ты попадёшь в тюрягу.
Илья прислоняется лбом ко лбу Демида и говорит тихо: «Я сразу знал, что это не ты. Сразу. Ты не предатель».
Меня переполняют эмоции, и я сбегаю. Но на этот раз не на улицу, а в ту комнату, в которой мы разговаривали с тренером. Отворачиваюсь к стене, лбом к прохладной штукатурке прислоняюсь, жду чего-то.
—Яся…— Демид подходит ко мне со спины неожиданно, кладёт руки на плечи, крепко сжимает. Подбородком в затылок упирается, держит, чтобы не сбежала никуда.— Яся… все мозги отшибло, когда видео тренер показал. Молчи, пожалуйста, не перебивай меня. Мне будто что-то в грудь воткнули, больно так стало, обидно. А когда понял, что это Никита, ещё хуже сделалось. Он…
—Прости меня, Демид,— говорю и всхлипываю.
—Дурочка,— разворачивает к себе, подбородок поддевает, заставляет в глаза смотреть.— У меня-то за что прощения просишь? Ты в чём виновата? Не смей плакать!
Нос вытираю, улыбнуться пытаюсь, но в глаза Демиду смотреть не могу и с риском окосеть отвожу взгляд.
—Я вдруг поверила, что ты научился быть подлым… я усомнилась в тебе, обиделась. Только о себе думала, а ведь ты тоже пострадал. И даже намного больше меня.
—О чём ты?
—Потому что у тебя был друг, а появилась я и всё испортила. И тренер на тебя злился, ты чуть из команды не вылетел.
—Я сам готов был уйти,— говорит, брови хмурит, а на переносице глубокая складка.— Сегодня же хотел, готов был просрать игру, бросить команду. Я готов был их предать.
—Почему?
—Потому что я снова выбрал тебя. Всегда я выбираю только тебя, Синеглазка.
Я молчу поражённая его словами. Он действительно готов был бросить любимый футбол из-за меня?
—Когда мне тренер видео это показал, у меня одна мысль была: ты осталась наедине с этим дерьмом, а я ничего не могу поделать. Чуть фляга от этого не потекла. Но ты не волнуйся,— наклоняется ниже, носом щеки моей касается, шумно дышит,— я со всем разберусь. Моя страница взломана, но через знакомых парней всё восстановлено и удалено. С сайта универа тоже всё удалили, сервак почистили. Знаешь, есть бонусы в том, чтобы быть сыном вузовского спонсора, отличником и звездой команды — это авторитет. Меня уважают, некоторые побаиваются. Не станут о тебе сплетни распускать, не рискнут.
—А преподаватели?
—Не парься, травить тебя никто не станет. Ты же тоже будущая гордость, да? Не всякий студент способен все республиканские предметки «взять» и так гореть учёбой, как ты. Они же не дураки.
—Почему вы сцепились с этим…
Демид становится мрачнее тучи и со злостью слова выталкивает:
—Потому что он пробрался в кабинет тренера и пошаманил с моим списком контактов. Его сдал Юрка, нападающий.
—Я звонила тебе…
—Ну вот потому я его и готов был грохнуть. Я даже себе никогда не позволял твой номер в чёрный список заносить,— невесело шутит, а я утыкаюсь носом в его широкую грудь.
—Что это за люди, а? Почему каждый считает, что имеет право рушить нашу с тобой жизнь? Почему опять всё повторилось?
