— Он не выдержал! — воскликнул Брэндон и бросился к входу в
коттедж.
Селби и Сильвия последовали за ним. Шериф распахнул дверь.
Волна горячего, безжизненного воздуха ударила им в лица, вызвав болезненное
ощущение в ноздрях, от которого из глаз потекли слезы. Спотыкаясь, Грейс
переступил через порог, несколько раз судорожно схватил ртом воздух и принялся
кашлять. Немного придя в себя, он прислонился к стене коттеджа и упрямо
проговорил:
— С печкой… все в порядке… Там просто чертовски… жарко… Я
весь взмок…
— Как ты себя чувствуешь, Джимми? — поддерживая Грейса под
руку, спросил Брэндон.
— Голова немного кружится… Похоже, мое сердце уже не то, что
прежде… Там просто было слишком жарко. Как в пекле. А с печкой все в норме… Да
и не стал бы ее никто так сильно включать… Так что штука не в том, что печка
слишком плохая, а в том, что она слишком хорошая…
Наблюдавший за счетчиком представитель газовой компании
что-то прокричал. Селби и Сильвия Мартин подошли к нему.
— Что у вас? — спросил прокурор.
— Думаю, это будет вам интересно, — ответил мужчина. — За то
время, что Грейс находился в коттедже, через счетчик прошла ровно половина того
количества газа, которое, согласно записям, было израсходовано прошлой ночью.
Селби посмотрел на часы.
— Грейс пробыл в коттедже полных семнадцать минут.
Продолжайте следить за счетчиком.
Мужчина кивнул.
Селби взял Сильвию под руку и отвел ее к выполненному в виде
арки въезду в мотель «Кистоун», подальше от ушей склонившегося над прибором
ревизора.
— Ну вот, Грейс и выдал себя, — произнес он.
— Каким образом?
— Его собственные записи указывают на то, чего в
действительности просто не могло быть. Выходит, он с ними мудрил. Он так
стремился доказать, что его оборудование в полном порядке, что слегка
перестарался. Прошлой ночью газовый счетчик был должен работать приблизительно
с двух и до без двадцати четыре. А это один час и сорок минут.
— Но откуда тебе это известно?
— Тело обнаружили около трех двадцати. Девушки оделись,
побежали к телефону и вызвали Ларкина. Ларкин связался с Рексом Брэндоном. Они
прибыли сюда и выключили печку приблизительно через двадцать минут. То есть в
три сорок. Далее, мы знаем, что Уоткинс проник в коттедж прежде, чем начался
дождь. Его ботинки были в пыли, но грязи на них не было. А дождь начался около
двух.
— Но если ты все это знал заранее, то зачем позволил Грейсу
проводить эксперимент? — спросила она.
— Потому что я хотел его проверить. Видишь ли, согласно
записям Грейса, прошлой ночью печка работала ровно тридцать четыре минуты. Из
них двадцать — после того, как было обнаружено тело. И если его цифры верны, то
это означает, что до того момента, как девушки заглянули в окно, Уоткинс мог
находиться в коттедже не более четырнадцати минут. А это не лезет ни в какие
ворота, потому что Грейс сам только что пробыл там на протяжении семнадцати
минут и вышел оттуда живой и невредимый.
Сильвия подняла на Селби недоверчивый взгляд.
— Дуг, скажи, зачем тебе вдруг понадобилось избавляться от
Рекса Брэндона? Почему ты хочешь отправить его в Сан-Франциско?
— Потому что я собираюсь совершить политическое самоубийство
и не хочу ставить Рекса вместе с собой под удар.
— Что ты задумал?
— Я намерен показать Чарльзу де Витту Стэплтону, кто из нас
является подлинным хозяином прокурорского кресла в этом графстве, — ответил
Селби.
Она заглянула ему в глаза. Затем, словно повинуясь тому, что
она в них увидела, протянула ему руку и произнесла:
— Ты можешь на меня рассчитывать, Дуг.
Глава 12
Селби приехал домой. Дежурный на коммутаторе передал, что
его разыскивал Чарльз де Витт Стэплтон и просил прокурора перезвонить ему сразу
же, как тот появится.
Селби вошел в комнату, набрал номер и услышал отрывистую
речь Стэплтона-старшего:
— Хэлло, Селби. Как поживаете?
— Спасибо, хорошо, мистер Стэплтон. Удачно съездили?
— Поездка была очень напряженной, — сухо ответил тот. —
Послушайте, Селби, я хочу просить вас об одном одолжении.
— Каком? — настороженно произнес прокурор.
— Мне нужно с вами поговорить. Сами понимаете, я только что
вернулся из продолжительного делового турне, стол завален скопившимися
бумагами, дел невпроворот. Даже не знаешь, за что и хвататься. Так что сам я
приехать к вам не могу. И я вдруг подумал, а не согласитесь ли вы заскочить ко
мне на пару минут?
— Видите ли, мистер Стэплтон, сейчас я веду расследование.
Поэтому…
— Это не отнимет у вас много времени. Я уверен, мы быстро
все сможем уладить.
— Хорошо, договорились. Где вы сейчас? В своем кабинете на
заводе?
— Да, я на заводе. Там в приемной дожидаются несколько
человек, но я предупрежу секретаршу, чтобы она вас сразу же проводила ко мне.
— Я буду минут через пять, — ответил Селби.
Он повесил трубку, умылся, надел пальто и шляпу и спустился
к машине.
Мэдисоновский сахаросвекольный завод находился километрах в
трех от города. Это было внушительных размеров сооружение, которое добрую часть
года стояло без дела, но временами начинало гудеть, словно улей, напоминая
столбами поднимавшегося из труб дыма и пара гигантский чайник, задорно бурлящий
и булькающий на конфорке дровяной печи. Селби въехал на большой двор, подкатил
к административному зданию и вышел из машины. Он прошел мимо кабинетов членов
правления и, толкнув дверь с табличкой «ПРЕЗИДЕНТ», обратился к сидевшей в
приемной секретарше:
— Мне была назначена встреча…
В то же мгновение она была на ногах.
— Да, мистер Селби. Мистер Стэплтон вас немедленно примет.
Она провела его мимо нескольких дожидавшихся приема
посетителей и распахнула дверь в пышно обставленный личный кабинет хозяина
завода.
Чарльз де Витт Стэплтон был в Мэдисон-Сити крупной фигурой.
Президент сахаросвекольной компании, он полностью контролировал основную статью
доходов городского бюджета, и его манера держать себя наглядно
свидетельствовала о том, что он не испытывал недостатка информации относительно
собственной значимости. Одетый в дорогой костюм, высокий и грузный, с
изысканными манерами, но холодными глазами и жестким ртом под коротко
подстриженными седыми усиками, он имел славу человека, пропускающего
посетителей сквозь свой кабинет с невероятной скоростью.
