— А где ваши молодые люди сейчас? — спросил Ларкин.
— Мы не знаем.
— Вы уверены, что распрощались с ними вскоре после полуночи?
— недоверчиво спросил Ларкин.
— Да.
— И как же происходила сцена прощания? — поинтересовался шеф
полиции. — Вы помахали друг другу платочками или же?..
— А как по-вашему, девушка прощается на ночь с молодым
человеком, с которым она вместе на загородной прогулке? — взглянув ему прямо в
глаза, перебила Монетт Ламберт. — Мы поцеловались.
— Ага, вот мы кое к чему подбираемся! — сказал Ларкин. — Вы
немного понежничали, так ведь?
— Я не знаю, что под этим подразумеваете вы, но того, что
под этим подразумеваю я, мы, во всяком случае, не делали, — ответила Монетт
Ламберт твердым, решительным тоном, в котором сквозило явное отвращение. — Мы
поцеловали ребят, вошли в дом и легли спать.
— В две двуспальные кровати, разумеется, — ухмыльнулся
Ларкин.
— Да, в две двуспальные кровати.
— Ларкин, если не возражаете, я хотел бы сам продолжить
допрос, — вмешался Селби.
Издав недовольный возглас, Ларкин отвернулся.
— Ребята не говорили, что собираются снова куда-то пойти? —
спросил прокурор.
Девушка обвела Селби недоверчивым взглядом.
— Нет, они ничего нам не сказали, — ответила она уже более
спокойно. — Предполагалось, конечно, что они тоже отправятся спать. Не знаю…
Одри, быть может, ты что-нибудь такое слышала?
Ее подруга энергично помотала головой из стороны в сторону,
поднесла к глазам платочек и тихо всхлипнула. Рекс Брэндон сказал:
— Нам удалось проникнуть в тот коттедж, Дуг. Я как раз был
на вызове в восточной части города. Потому-то и получилось так, что, звоня
тебе, я уже находился в пути. Я примчался сразу же. Тот бродяга, которого мы с
тобой вчера видели у дороги, лежал мертвый на полу комнаты. Очевидно,
первоначально он там кого-то поджидал, сидя за дверью. При нем были пистолет и
записка, которую он собирался приколоть на труп. Записка в общем-то дурацкая…
— Что послужило причиной смерти? — перебив, спросил Селби.
— Печка, — ответил Брэндон. — Он заперся в комнате и, чтобы
не замерзнуть, пока ждет, включил газовую печку. Она кочегарила на полную.
Дешевая такая жестяная штуковина, даже без регулятора. Когда мы открыли дверь,
на нас дохнуло, как из духовки. Мы проветрили комнату и оставили все, как есть,
до прихода эксперта. Я звонил ему. Он должен быть здесь через несколько минут.
— Я хочу пойти взглянуть на труп, — сказал Селби. — Девушки,
могу я быть уверен, что вы никуда отсюда не денетесь?
— Конечно, а почему нет? — спросила Монетт Ламберт.
— Но ведь вам ничто не мешает уйти, — заметил Селби.
— Куда?
— О, куда угодно.
— Как?
— Давайте не будем продолжать эту дискуссию, — усмехнувшись,
сказал Селби. — Я полагаюсь на вашу честность.
— Птички наверняка знают больше, чем говорят, — вставил Отто
Ларкин. — Лично я думаю, что парни никогда даже не подходили к тому коттеджу.
Он был взят просто для отвода глаз. Готов поспорить, что, пока девочки ходили
звонить в полицию, ребята смылись.
— Что ж, это ваша личная версия, — спокойно произнес Селби.
— Я же придерживаюсь правила, не имея доказательств, никогда не обвинять
девушек в том, что впоследствии может их выставить в неблагоприятном свете.
Кстати, Ларкин, вам хорошо бы пойти с нами.
— Поступайте, как знаете, Селби. Я не обижаюсь. —
Полицейский с трудом сдерживал гнев. — Похоже, мы с вами просто по-разному
смотрим на вещи. Что ж, у меня свой опыт… Впрочем, наверное, даже излишний,
потому-то я и склонен смотреть на людей с недоверием. Но, как бы там ни было,
мне не нравится сказка, которую рассказывают эти птички. Неважная в целом
получается картинка. Говорю вам, парни сорвались отсюда не больше часа назад и
отправились куда-нибудь устраивать себе алиби. Когда вы их найдете, они
поклянутся, что с самой полуночи, не вставая, играли в карты, или наплетут
что-либо из этой же серии. Вероятнее всего, они отыщутся в «Пальмовой хижине».
— Спасибо за совет, — поблагодарил Селби.
— Ладно, — произнес Ларкин. — В конечном счете, тут не моя
территория. Так что поеду-ка я. Желаю удачи.
Он распахнул дверь, поднял воротник плаща и выбежал в дождь.
— Девушки, вы остаетесь здесь? — спросил Селби.
— Да.
— Хорошо. Тогда пойдем, Рекс, — сказал прокурор и ступил на
вымоченный дождем гравий.
Они добрались до соседнего домика. Холодные капли больно
хлестали по лицу. Брэндон вытащил из кармана ключ и вставил его в замочную
скважину.
— Это ключ от коттеджа? — спросил Селби.
— Нет, отмычка.
— А что известно насчет хозяина мотеля? Кто он?
— Джимми Грейс, — ответил Брэндон. — Он сейчас в отъезде.
Наверное, все коттеджи сданы, и Джимми решил, что ему не грех прогуляться в
Лос-Анджелес. В конторе тоже никого. Ну вот, готово. Проходи, Дуг. Я ничего не
трогал. Это для эксперта. Правда, чтобы добраться до тела, шкаф пришлось
немного сдвинуть, но, увидев, что человек мертв, я оставил все, как есть.
Конечно, если не считать того, что выключил печку и распахнул окна.
Коттедж в точности повторял тот, который они только что
покинули. В комнате стояли две двуспальные кровати и шкаф. Одна из дверей вела
в ванную, другая в маленькую кухоньку с железной раковиной, трехконфорочной
газовой плитой и деревянными полками.
По всей вероятности, первоначально мужчина стоял в углу,
спрятавшись за шкаф, но потом постепенно сполз в нелепую сидячую позу. Его
правая рука покоилась на вороненом револьвере тридцать восьмого калибра. В
левой руке он держал длинную булавку, какие используются женщинами для
прикалывания букетиков к корсажу. В полуметре от него, на полу, лежал листок
бумаги.
— Я решил не поднимать записку, — сказал Брэндон. — Встав с
другой стороны, ты сможешь прочесть ее.
Селби склонился над нелинованным листком белой бумаги, на
котором печатными буквами карандашом было старательно выведено:
«Я убил этого человека, потому что он заслужил свою смерть…
Оставляю пистолет рядом с телом, чтобы мир знал, что я выполнил возложенную на
меня миссию. Если меня поймают, я не буду сопротивляться аресту, равно как и
лгать относительно того, что я совершил. Но суд не сможет меня покарать, ибо
никогда не сможет понять, почему я убил этого человека. Знай он причину, мне не
пришлось бы брать правосудие в свои руки, моя жертва не видела меня ни разу в
жизни. И все же, прежде чем умереть, она узнает, за что принимает смерть. Я
орудие возмездия. Мне отмщение, и аз воздам… Потому как я избран стать
посланцем Божьим. Я убил, но не взял греха».
