–Главное, чтобы прошла спокойно,– при этих словах я сдвинула брови.– Как думаешь, отсюда мы услышим эхо, если оно вдруг прозвучит?
–Думаю да… В нашей пещере слишком много щелей, а эхо не тихое.
–Просто удивительно, как остальные до сих пор умудряются держаться здесь, не имея при себе лука со стрелами.
–Если бы в Конкуре водились Люминисцены, всё закончилось бы в первый же день.
Я немного подумала над этим утверждением.
–Как думаешь, долго нам здесь ещё куковать?
Надо же. Я таким завуалированным языком научилась интересоваться о гипотетической гибели других участников…
–Не знаю. Может, несколько часов, а может и месяцы.
–Месяцы?!
–Тебя пугают месяцы? Хотя неудивительно, ты ведь прожила в Паддоке всего-то двенадцать дней. Всё познаётся в сравнении, знаешь ли. Так Кармелита говорила,– она вдруг запнулась и, нахмурившись, подобрала ноги под себя и спрятала руки под мышки, словно желая сохранить тепло.– Кстати, ты единственная, кто до сих пор не пел у костра.
–У нас нет костра.
–Зато у нас есть факел – тоже открытый огонь,– она встретилась со мной взглядом.– Только не говори, что ты стесняешься. Не поверю.
–Почему?
–Потому что ты не из стеснительных.
–Ладно, я знаю одну песню.
–Дай угадаю: Конан тебе её напел.
–И как же ты догадалась?– я едва сдержалась, чтобы не брызнуть удивлённым смехом.
–По придыханию. Как только оно вырывается из твоей грудной клетки,– она начала насмешливо жестикулировать и в её голосе тоже зазвучала неудержимая насмешка,– сразу становится ясно, что на твоём горизонте возникает призрак воспоминаний о красавчике Конане.
–Вообще-то я слышала эту песню не только от Конана. Ещё я слышала её в исполнении её автора, Байярда.
–Это тот, который из “Поющего Поэта”?
–Да.
–Этот мужик мне уже нравится по тому, что я услышала из его творений, прозвучавших из твоих уст. Так что жги.
Для начала я прочистила горло, затем несколько минут у меня ушло на прокручивание в голове полного текста. Всё это время Дикая терпеливо ожидала. Наконец, собравшись с мыслями, я начала получитать-полупеть:
«Где-то под небесами прозвучал горн,
раскрылся для звука того купол земной
и в океан жизней отплыл первый чёлн -
я слышал, как он проплывает рядом со мной,
я видел, как он уносит моих дорогих,
я чувствовал, как он несёт не моих,
меня же не взял он, оставил блуждать
по пустоши мира. Из пепла восстать
едва ли сумеет рухнувший мир:
кто не артефакт, тот его смастерил,
кто глух для Атак, тот цель для того,
кто ищет себе материал с топором,
кто выжил, хотя для Атак уязвим,
тот траппером стал – клыки отрастил.
И нет в этом мире теперь никого,
кто б новые правила переборол.
Едва ли, едва ли спасется сей мир:
и пусть Уязвимый ты, Неуязвим,
хоть траппер, хоть клык, хоть артефакт -
ты будешь бороться с начала и до конца,
а значит познаешь не раз и не два
слова: «Всё во имя, но не тебя.
Ты будешь блуждать, проблуждаешь всю жизнь,
найдёшь ценность там, где не водится их,
ты будешь один, ты будешь вдвоём,
ты будешь… А после… Все мы умрём.
И будут над нами взрастать и цвести
цветы.
На звёзды сквозь них однажды посмотришь и ты».
Глава 35.
День 10.
После того, как ночью я проговорила ситуацию с Лив, пусть при этом и не углубившись в детали, мне как будто бы полегчало. И ещё легче мне стало после того, как Тринидад понравилась песня про чёлн. Это сравнимо с открытием двери в тот мир, который виден только тебе: вот ты поворачиваешь ручку, вот толкаешь дверь вперёд и вот твой слушатель уже видит сначала одну, затем вторую деталь, а это уже что-то, это уже проявление образа того места, из которого ты пришёл.
Ночью мы спали по очереди – дважды менялись для караула – и хотя обе, вроде как, выспались, всё равно выбравшись из укрытия на рассвете ещё долго и протяжно зевали. Для начала мы решили развести огонь – всё мясо было прожарено накануне, но лишний раз продезинфицировать его огнём и заодно подогреть свой завтрак казалось хорошей идеей. Сухую порохню и пару сухих веток для запала раздобыли по углам пещеры.
Дикая отошла отлить в кусты, а я осталась ворочать мясо на костре. Я как раз сняла с огня последний кусок и отложила его на расстеленный полиэтиленовый пакет, когда услышала за спиной резкие прыжки. Если бы нападающий подобрался ко мне на пару метров тише, я бы, может, и могла бы не услышать его присутствие вовремя, а значит не успела бы увернуться, но я услышала. Обернувшись, я увидела Змеееда. Он буквально летел на меня. Я резко отпрянула левее, в результате чего его разложенная наваха полоснула меня не по горлу, а по плечу, но лезвие не коснулось кожи, а лишь повредило рукав куртки. Дальше начались танцы: он сделал пару выпадов, я сделала пару уклонений, ловко подобрала с земли сломанную напополам стрелу – ту её часть, что сохранила наконечник – он снова сделал выпад, не скрывая своего намерения воткнуть в моё тело лезвие. Он целился мне в грудь. Я не нападала на него с целью убить – он нападал на меня. Он сделал этот выбор. Я лишь, делая очередной уклон в сторону, вытянула руку вперёд и позволила ему насадиться на острый наконечник стрелы. Остриё вошло ему прямо в живот, но не очень глубоко… Я пропихнула. Чтобы наверняка.
Он шокированно схватил меня за ударившую руку:
–Ты… Не могла…
–Ты ошибся,– сквозь зубы начала цедить ему на ухо я.– Я не Дикая. Это она бы не смогла. Она ведь вам чуть ли не как мать. А я чужак в вашей стае. Ты не успел выяснить, на что я способна. Это тебя и подвело,– я резко выдернула стрелу из его живота, после чего позволила ему завалиться за спину.
Обернувшись, я резко замерла, увидев Дикую с взведённым луком всего в нескольких шагах от меня. Она целилась… В меня?
Бред. Конечно она целилась не в меня. Хотя это и выглядело так. Просто Змееед стоял рядом или… Или он к этому моменту уже лежал? В таком случае, её стрела всё же смотрела…
Я отбросила окровавленный обломок стрелы в сторону. Дикая резко опустила своё оружие. Мы обе выдохнули.
–Нет эха,– заметила она, и в этот же момент Змееед застонал. Бросив взгляд через плечо я увидела его всё ещё находящимся в сознании. Дикая поспешно приблизилась к нам.
