И вдруг я поняла, что подобное чувство дикого, животного ужаса, я в своей жизни уже испытывала.
…Ветви царапали лицо и ладони – мы на максимально возможной скорости бежали не по проторенному пути, а по тому, на котором ещё не успели установить свои капканы. Лес трещал за нашими спинами, трещал не так далеко, совсем близко… Они шли по нашему следу!
Я обернулась только один раз – когда уже проваливалась в подземный лаз вслед за Эльфриком. Я добежала до люка первой, поэтому именно я открыла его, что позволило Эльфрику нырнуть в него с разбега. За секунду до того, как закрыть крышку, поросшую раскидистым кустом можжевельника, с каждым годом делающего земляную крышу всё более тяжелой, я бросила взгляд в лес и увидела нечто… Странное, выходящее за рамки понимания…
Их было пятеро. Четверо черных и один серый. Каждый из них был размером с… Двух или даже трёх медведей… А на их спинах… Там были люди?!.. На спинах волков восседали люди?!..
Схватив меня за ногу, Эльфрик буквально затащил меня в люк вслед за собой. Земляная крышка над моей головой захлопнулась с тяжеловесным хлопком. Дальше за нас работал чистый инстинкт. И хотя я была уверена в том, что эта нечисть не заметила нас, мы с Эльфриком могли бы вспомнить принцип охоты семейства псовых, например той же лисицы: она слышит деятельность мыши под землёй не хуже, чем биение собственного сердца, благодаря чему зимой она зачастую бывает куда более сытой, чем охотящийся на неё браконьер. Но, очевидно, всепоглощающий ужас отбил у нас всяческое понимание ситуации, потому что вместо того, чтобы замереть, мы, в кромешной темноте, в буквальном смысле вслепую и наощупь начали рваться вперёд на четвереньках по знакомому нам до мельчайших впадинок подземному коридору.
Когда я услышала волчий вой у себя над головой, я уже решила, что хруст случайной ветки под моим коленом ознаменовывает хруст моего позвоночника, что волк просто подпрыгнул, как обыкновенная лисица, врезался головой в землю и вытащил меня на поверхность, чего я до сих пор не поняла лишь из-за потемнения в глазах, но я ошибалась: явсё ещё продолжала проталкиваться куда-то вперёд след вслед за Эльфриком, продолжала через рот дышать землёй, сыростью, плесенью…
Спустя примерно пять секунд после потрясшего меня воя, прямо над моей головой послышался тяжелый топот, мгновенно разлившийся глухой вибрацией по всему периметру нашего лаза.
…Если мы сейчас же не уберемся отсюда – нас определенно точно откопают, выдернут на поверхность ещё живыми и чувствующими боль…
Свет!!!..
В конце тоннеля Эльфрик наконец включил “летучую мышь” – ржавую керосиновую лампу, когда-то принадлежавшую моему отцу и последние пару лет верно стоящую в углу у выхода из тоннеля. Обезумевшим взглядом, а затем и руками Эльфрик буквально выдернул меня из темноты, заставив меня первой, на одном рывке, подняться и выпрыгнуть из лаза в подвал.
Когда земляная крышка захлопнулась под нами и мы остались сидеть в облаках пыли, в рассеивающемся тёплом свете “летучей мыши”, которой уже давно едва хватало сил освещать подвальную темноту, мы, как мне кажется, только спустя некоторое время осознали, что смогли это сделать – смогли скрыться, оставить их всего в нескольких сантиметрах за нашими спинам… Но…
Кого “их”?..
–Я видела пятерых… – тяжело дыша, шепотом начала я.– На них кто-то был… – мои глаза были широко распахнуты, глаза Эльфрика смотрели на меня непонимающе.– На спинах волков кто-то восседал… Люди. На спинах волков были… Люди…
–Я ничего не видел…
“Как?! Как ты ничего не видел?! Это было… Это было жутко! Чудовищно!.. Люди верхом на волках, размером с двух медведей минимум!!! Чем такие монстры могут питаться?! Медведями?!”,– всё это и даже больше хотела выпалить я, но мой язык вдруг словно присох к шершавому нёбу. Мне срочно нужно было выпить… Срочно… Видимо, Эльфрику тоже, потому что в следующую секунду он потянулся за фляжкой… Нет, только не это пойло. Мне нужна вода. Всего пара глотков чистой воды.
Я поднялась на ноги и уже хотела толкнуть дверь, ведущую в тёмный коридор, за которым пряталась наша прохладная гостиная, где Дельфина, Оливия и Лия ещё должны были мирно спать под теплыми одеялами из овечьей шерсти, как вдруг…
Я не успела коснуться пальцами знакомой шершавой двери, когда где-то недалеко, совсем близко и пугающе отчётливо раздался волчий вой, сложенный из многочисленного количества вариаций.
Моё сердце застыло, и я вдруг ощутила, как волосы на моей голове начинают вставать дыбом. Не оборачиваясь, я в буквальном смысле затылком прочувствовала выражение лица не на шутку испуганного Эльфрика – человека, испуга которого я еще ни разу в своей жизни не лицезрела.
Волков было не пятеро. Их было гораздо, гораздо больше…
***
Мир намного больше, чем нам представляется. Прежде я об этом не задумывалась, но последние семь месяцев своей жизни не могла выбросить эту мысль из своей многострадальной головы. И это, почему-то, пугало Эльфрика. Пугало так же, как, к моей неожиданности, испугал его произнесенный мной вопрос о том, откуда эти чудовища могли прийти.
Откуда?..
Мир намного-намного больше, чем мы его здесь, в Кантоне-А, себе представляем. Вот только осознание этого непреложного факта почему-то больше страшит, нежели воодушевляет. Всех, кроме меня. Наверное, я хочу знать, вот только, не знаю, о чём идёт речь…
Дождавшись наступления глубокой ночи мы с Эльфриком спустились в подвал и, просидев в нём не меньше десяти минут, не уловив посторонних звуков, наконец решили открыть тяжелую земляную крышку, ведущую в тоннель. Мы не могли рисковать – нам необходимо было это сделать. В полдень по Кантону громогласно, через радио-рупоры, установленные на деревянных столбах во всех частях “А”, был объявлен Режим Чрезвычайного Положения. На моей памяти подобного еще ни разу не случалось, на памяти Эльфрика было всего один-единственный раз – четырнадцать лет назад Режим Чрезвычайного Положения был объявлен из-за вспышки холеры. Та эпидемия выкосила пятьдесят процентов населения Кантона, из-за неё я осталась сиротой, мне тогда было только пять…
Бо́льшая часть погибших в то время людей скончалась от эпидемии, остальное количество, это около двадцати процентов, умерло от голода. Ассоциация у выжившего населения осталась предельно чёткая: РЧП = голодовка. Но даже к этому мы были готовы. И всё потому, что Эльфрик имел привычку перестраховываться там, где я, по неопытности или банальной глупости, могла пропустить.
На прошлой неделе в лесу появились кабаны. Мы их выслеживали достаточно долго, но в итоге смогли добыть лишь одного старого, однако крупного подранка, безнадежно отставшего от стада. Старое мясо обещало быть жёстким, да и кабан был серьёзно ранен, однако кто кроме нас об этом мог знать? В Кантоне-А, на пороге весны, всё население изголодалось по мясу. Ликторам такую тухлятину, конечно, не всунешь, но вот профессиональным ворам…
Я была против идеи связываться с ворами, но Эльфрик сделал по-своему: поняв, что я не поддерживаю его идею, он покивал головой, а уже спустя несколько часов после нашего разговора, отпустив меня в лес, сделал так, как сам считал правильным. В итоге вместо того, чтобы разделать кабана и обменять его по частям на продукты, продающиеся в лавках, он отдал тушу целиком без разделки трем братьям-ворам, живущим под стенами продовольственного склада ликторов. Я ничего ему не сказала на этот счёт, хотя по моим глазам и можно было прочесть, что я недовольна и столь неоправданно рискованным, как мне на тот момент казалось, решением, и тем, что оно было принято не только против моей воли, но и за моей спиной.
