—По принципу «не доставайся же ты никому». С учетом того, что у него была возможность отобрать у тебя яд, о котором он знал, но он этого не сделал, отпустив тебя к предполагаемому гаранту-извергу…
—Хочешь сказать, что ты бы отобрал?
—Хочу сказать, что не допустил бы твоего знакомства с извергом. Я говорю о том, что однажды Золото уже попрощался с тобой, оставив яд при тебе. Раз он сделал это единожды, я не могу утверждать, что ситуация не повториться. Раньше бы я дал руку на отсечение, что он не поступит подобным образом, но рассматривая конкретно эту ситуацию, у меня такой уверенности нет. Если он откажется мне проиграть — он вполне может убить тебя.
Полночи я не могла заснуть, ворочаясь в отвратительно мягкой постели, пока, наконец, не стянула одеяло на пол и не улеглась на привычно твердую поверхность. Заснуть удалось около часа ночи, но проснулась я уже в четыре часа, с гнетущим ощущением всепоглощающего страха. Внизу живота сильно крутило и я просидела на унитазе около получаса, пока не признала, что никакого несварения желудка у меня нет. Когда я уже возвращалась в спальню, я заметила на кухне Платину и, остановившись в пяти шагах от него, спросила:
—Ты вообще не спишь? Всякий раз, когда я выхожу, ты находишься вне своей комнаты.
—Ты спишь в моей комнате, забыла?
Нахмурив лоб, я сделала несколько шагов назад и открыла дверь, за которой должна была располагаться вторая спальня. Увидев кабинет с мебелью из лакированного дерева и разложенный кожаный диван, я закрыла дверь. Теперь было почти не сложно поверить в то, что этот человек, жертвующий своей кроватью, действительно желает мне добра, однако я вспоминала ссору между ним и его лучшим другом, а точнее смысловую нагрузку их горячих слов по поводу первой девушки пятикровки, и всё снова становилось на свои места.
—Поешь,— предложил Платина и мы, стоя напротив холодильника в предрассветных сумерках, начали трескать всё, что только попадалось под руку. Хотя, Платина, в отличие от меня, жевал яблоко скорее чисто за компанию, а не потому, что хотел есть.
—Переживаешь?
—Угу,— ртом, набитым булочкой из слоеного теста, ответила я.
—Попытайся не думать об этом.
—Меньше чем через восемь часов меня попытаются прикончить все и всё — от людей, до матушки-природы. Как я могу не думать об этом? Возможно, сейчас я ем в последний раз,— нервно сглотнула булочку я, почувствовав, как из-за возрастающего чувства страха она перестает лезть мне в горло.
—Не в последний. В десять часов у нас завтрак.
—А в двенадцать меня выбросят из шаттла в глухую тайгу, и еще примерно через час моё бездыханное тело сожрет какой-нибудь медведь,— парировала я, в конце дрогнув голосом. Предсказывая своё будущее, я так сильно вошла во вкус, что сама не заметила, как моё воспаленное сознание породило подобный образ, от которого по всему моему телу пробежали мурашки. Нервно икнув, я положила назад в холодильник откусанную булочку и поняла, что начинаю дрожать.
—Всё будет хорошо. У тебя есть фора перед остальными участниками.
—Ты говоришь о том, что двое из семи Металлов меня ненавидят и непременно убьют при первой же возможности, еще двое будут сомневаться перед тем, как прикончат, и еще двое наверняка попытаются меня убить, и, с вероятностью в сто процентов, сделают это, если прежде меня не прикончит стая волков?
—Я говорю о том, что один Металл с вероятностью в сто процентов спасет тебя…
—Если доберется до меня вовремя…
—Тебе всего лишь нужно выжить до того времени, как я тебя найду. Максимум — одиннадцать суток.
—Я буду продвигаться вглубь леса в течение одиннадцати суток. Как ты найдешь меня всего за четыре дня после прибытия в Ристалище?
—Четыре дня и четыре ночи. Не забывай, что Металлам не обязательно спать или питаться. Плюс ко всему, мы передвигаемся в два раза быстрее обычных людей.
—Что-то меня это не подбадривает,— схватилась за урчащий живот я, представив, как Свинец несется в мою сторону через глухую тайгу и как его белые руки смыкаются на моей шее.
—Вот держи,— протянув мне фиалковую таблетку, глухо произнес Платина.— Положи её под язык. Только сделай это после того, как ляжешь в постель.
Послушавшись совета, я перетащила одеяло с пола на кровать и, накрывшись, положила таблетку под язык. Не знаю что произошло, но она мгновенно растворилась, как и моё измученное сознание.
Глава 35
Я проснулась в восемь часов из-за кошмара, в котором Эльфрик превращается в Бакчоса, пытающегося утянуть меня на дно лесного озера, в котором летом я так любила плавать. Открыв глаза и осознав, что это всего лишь сон, я встала с постели и подошла к панорамному окну. За окном было пасмурно — свинцовые тучи зависли над железобетонным Кар-Харом, но не лопались, чтобы не раздаривать себя бездушному городу. Подсознание снова взялось за свои старые проделки и начало точить мою душу страхом о предстоящем ужасе, который неизбежно начнется ровно через четыре часа.
Потоптавшись немного вдоль окна, я поняла, что с каждой секундой меня начинает всё сильнее мутить. Когда я, наконец приняла тот факт, что от сплевывания позднего ужина мне никуда не деться, я на цыпочках рванула в сторону ванной, чтобы не разбудить Платину.
Меня так сильно не выворачивало даже когда Эльфрик накормил меня плохо протушенным, старым кроликом, который, как позже выяснилось, оказался дикой собакой. Это произошло прошлой зимой. Тогда, из-за сильных морозов, вся дичь ушла глубоко в лес, отчего нам приходилось питаться костлявыми белками, и то если сильно везло. Две недели к ряду, пока я валялась в постели с подозрением на грипп, Эльфрик возвращался домой без единой добычи, совершенно пустым. В итоге, меня с горем пополам выходила Дельфина, после чего Эльфрик успешно отравил меня дикой собакой, которую его здоровый желудок переварил без проблем, а вот мне пришлось проваляться в постели еще неделю.
Сейчас же, корчась над блестящим керамическим унитазом, а не над ржавым тазом, я была уверена в том, что чувствую себя куда хуже, чем в тот раз, когда рядом со мной находились Эльфрик с Дельфиной. Сейчас мне было настолько хреново, что хотелось скончаться на месте, не отходя от унитаза, который был едва ли не стерильнее моей тарелки в Кантоне-А.
Выплюнув из себя даже больше, чем это было необходимо, я начала механически морщиться, из-за горечи поджелудочных соков, попавших мне на язык. Просидев в обнимку с унитазом в целом около пятнадцати минут, я, наконец, встала и посмотрела в зеркало. Даже привидение не могло сравниться со мной бледностью. Стерев липкую испарину со лба, я трижды почистила зубы, использовав не свою безвкусную, а сильно мятную пасту Платины. Умывшись и расчесавшись, я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего, наконец, вышла из ванной.
Естественно Платина уже находился в гостиной и сидел в привычной позе на широком диване. Он снова протянул мне фиалковую таблетку, но я отказалась её брать, сказав, что не желаю снова засыпать. В ответ Платина невозмутимо произнес, что это средство вовсе не для сна, а от тошноты и несварения, после чего добавил, что оно должно спасать мой организм на протяжении следующих двадцати четырех часов.
