Повертев в руках клинок с мыслью о засечках для Платины, я задумалась о словах Скарлетт и, помешкав несколько секунд, спрятала холодное оружие в сумку, перекинутую через правое плечо. Уж лучше бы мне достался рюкзак — с ним бы куда легче было бегать, чем с бьющейся о бедро сумкой. Хотя у нее был один плюс — она обладала отличной липучкой, которая железобетонно крепила её лямку к моему плечу, так что я могла не переживать о том, что она спадет, если мне вдруг придется резко сорваться на бег. Повесив винтовку на левое плечо, чтобы хоть как-то распределить вес, я, перейдя на быструю трусцу, двинулась вперед, стараясь как можно тише хрустеть сухими ветками, то и дело оказывающимися прямо под моими ногами.
Глава 37
Я бежала весь день, лишь изредка переходя на быстрый шаг. К вечеру мои ноги заплетались, словно были и не ногами вовсе, а искусственными протезами, но я продолжала шагать, пока не поняла, что моё внимание притупилось и стало рассеиваться. В какой-то момент я перестала обращать внимание на местность, прислушиваться к птицам и заботиться о тишине своего шага, а когда я это заметила, сумерки уже успели обступить меня со всех сторон. Вспомнив уроки с Платиной о том, что ночь — самое опасное время суток для встречи с дикими животными, которыми буквально кишит этот лес, я начала подыскивать себе уютное дерево, но, из-за сильного страха перед внезапно наступившей темнотой, в итоге остановилась на ближайшем клёне. Его раскидистые ветви и широкая крона могли идеально скрыть меня от посторонних глаз, так что, недолго думая, я начала взбираться вверх. Лазать по деревьям у меня хреново получалось лет до четырнадцати, пока однажды за мной не погналась стая из трех диких собак, чудом загнавшая меня на самую верхушку старой осины, с которой Эльфрик, впоследствии, снимал меня битый час.
Усевшись на широкой ветке клёна, я посмотрела на часы — было начало девятого. Солнце уже успело закатиться за горизонт, что для этой поры года было слишком странным. Из этого я сделала вывод, что, возможно, нас закинули на другой конец континента. Еще раз перепроверив время, чтобы убедиться в том, что я не ошибаюсь, я посмотрела вниз и поняла, что ночь будет долгой. Хотя ветка, на которой я сидела, и была достаточно удобной, я всё равно не имела возможности выспаться в подобном положении. Положив перед собой сумку, я еще раз осмотрела её содержимое, чтобы убедиться в том, что ничего не упустила. Покопавшись в ней вдоволь, я сделала три глотка из термоса и поняла, что хотя и преодолела огромный для себя километраж, предположительно оставив всех своих противников далеко позади (а если они до сих пор не разобрались с устройством компаса, тогда я и вовсе отлично оторвалась), я совершенно упустила три самых важных для своего выживания момента, о которых так часто говорил мне Платина, готовя меня к Ристалищу: вода, еда и ночевка. Сегодня я не позаботилась о трех этих пунктах, и теперь мой живот урчал куда страшнее любого дикого зверя, мой язык высох от жажды, которую я не могла утолить из-за слишком малого запаса жидкости в термосе, и я не могла рассчитывать на спокойную ночь. Если я позволю себе заснуть на дереве — рискую упасть вниз и сломать себе, если не шею, тогда ногу или руку, что автоматически будет приравниваться к медленной и мучительной смерти.
Найдя идеальный баланс на ветке, я скрестила руки на груди и закрыла глаза, приспустив широкий капюшон на глаза. Комбинезон действительно регулировал температуру моего тела — по крайней мере, я ни разу за день не задумалась о том, что мне холодно или жарко, не смотря на то, что пребывала в постоянном движении. В нем было только одно весомое неудобство — для того, чтобы сходить туалет, мне приходилось расстегивать молнию до пупка и спускать комбинезон до колен, после чего натягивать его заново. В этой ситуации радовали только две вещи: то, что на мне было нижнее нано-белье, заботящееся о микрофлоре интимных мест (выражаясь словами Каллиопы — я могла стирать трусы один раз в неделю) и то, что комбинезон натягивался без особых усилий.
Не знаю как скоро, но под напором тяжести минувшего дня я сдалась и начала дремать. Проснулась же я от дикого мужского крика, раздавшегося почти в километре от тех мест, которые я миновала. С ужасом дернувшись, я наверняка бы сорвалась вниз, если бы вовремя не выровняла равновесие, схватившись правой рукой за ствол дерева. Моя сумка всё еще лежала на ветке передо мной, и я инстинктивно прижала её к груди. Начав растерянно оглядываться по сторонам, я совершенно ничего не смогла рассмотреть. Вокруг было настолько темно, что казалось, будто ночь обволокла меня с ног до головы. Поднеся часы к лицу, я нажала на кнопку, отвечающую за тусклую подсветку, и узнала, что уже глубоко за полночь. В этот момент, всего в ста метрах от моего дерева, послышалась странная возня, и я замерла, попытавшись прислушаться к происходящему. Судя по всему, это было некрупное животное, которое быстро утихло.
Я пыталась не думать о том, что происходило с людьми, которые кричали столь дикими воплями (за прошедшие сутки это был второй случай), но мысли сами лезли в голову. Вспомнив об участниках, я снова включила тусклую подсветку на часах и замерла — число из розовых цифр осталось неизменным, что означало, что все девушки всё еще живы, однако число синего цвета, обозначающее количество парней, резко уменьшилось на восемнадцать пунктов. Пока я бежала по лесу, не встретившись ни с одной опасностью, за моей спиной умерло восемнадцать человек! Как это произошло и что явилось тому причиной — это вопросы, которые наверняка имеют ужасающие ответы.
«Шарлотта, Пилар и Чеб всё еще были живы»,— почему-то крутилось у меня в голове, словно статистика женских смертей влияла на мои шансы на выживание.
Ночью температура воздуха заметно упала и, хотя мой комбинезон более-менее справлялся со своей задачей регулировки температуры моего тела, тогда мои лодыжки, лицо и оголенные пальцы сильно нуждались в подогреве. Застегнув широкий капюшон до середины, чтобы спрятать нос, но оставить глаза открытыми, я снова скрестила руки на груди, пообещав себе быть более терпеливой и не поддаться сну второй раз за ночь. В итоге, в глубокий сон я не провалилась, но не из-за стойкости своей силы воли, а из-за низкой температуры воздуха, продолжающей стремительное падение. Для летней ночи подобная температура была аномальной, но я заранее была проинструктирована о подобном, так что сильно не удивлялась.
К пяти утра мои ноги настолько затекли, что казалось, будто они окаменели, а тело, всё это время не преходящее даже в малейшее движение, замерзло, не смотря то, что я была облачена в супер-комбинезон. Не выдержав больше мук, я слезла с дерева, как только на небе появилась розовая полоса рассвета. Спрыгнув на землю, я согнулась, пытаясь переждать боль между ногами, появившуюся от неудобного сидения на ветке. Моё тело не просто затекло — оно задеревенело.
Стоя в полусогнутом состоянии, я начала прислушиваться к природе. Предрассветная тишина могла бы успокаивать, если бы так не нагнетала.
Наконец разогнувшись, я посмотрела на часы — количество выживших участников не изменилось. Переведя часы в режим компаса, я сверила его со мхом, чтобы убедиться в исправности аппарата, после чего тихим шагом направилась на север. Если верить словам Платины — до цели я смогу добраться примерно за три недели, если буду ежедневно уделять на преодоление пути размеренным шагом по десять часов в сутки (для Металлического турнира это был стандартный расчет).
