Отрыгнув всё, что только было в моём сжатом желудке, я сделала пару шагов вперед и разогнулась, вдохнув ртом прохладный воздух утреннего леса. Я делала глубокие вдохи, широко вздымая свои ноздри, совершенно не жалея своих легких, обжигаемых утренней прохладой. Словно впившись в землю ногами, я замерла, тщетно пытаясь срастись с землей, чтобы пустить в нее корни и стать неподвижным деревом без сердцевины.
Из ступора меня вывели приближающиеся шаги Шарлотты.
—Хорошо, что у нас есть глушитель и хреново, что его не было у этого мужика,— выдала она, остановившись рядом со мной.— Его выстрел мог не только отпугнуть противников, но и привлечь их внимание. Все в курсе того, что огнестрельное оружие есть только у тебя…
—Выходит, что не только у меня,— сквозь зубы процедила я.
—Из нынешних участников — только у тебя. Чувак, которому ты проделала дырку в башке, не тэйсинтай и не пятикровка. По-видимому, он один из забытых, но я сейчас не об этом. Помнится мне, у тебя были не самые дружеские отношения со Свинцом и Ртутью. Если они услышали выстрел…
—Но выстрел был произведен из двустволки, а у меня винтовка, а не ружье…— Вяло отозвалась я, переведя взгляд с неба на девушку, всё еще упираясь руками в бока и пытаясь не представлять продырявленную голову мужчины, лицо которого я даже не видела.
—О подобных мелочах, возможно, задумываешься только ты. В любом случае, нам пора убираться. Это хреново, что ты изрыгнула из себя всё…
—Та женщина… Ты назвала её Самаир…
—Это с ней я столкнулась и отвоевала у нее шкуру барса. Она, вроде как, сумасшедшая, застрявшая здесь десять лет назад — это всё, что я поняла из её бессвязного брюзжания. Боюсь, она меня выследила и сейчас бродит где-то рядом.
Рассекая тихую утреннюю прохладу, мы шли на север, наблюдая за полярной звездой, еще не успевшей растаять в холодных небесах. Чтобы устранить горечь во рту, я сполоснула горло водой, после чего съела два яблока вместе с огрызками и сделала щедрый глоток неизвестного алкоголя из фляжки Шарлотты. Он был настолько сильным, что, кажется, меня сразу же прихватило. Я не была в этом уверена, так как прежде мне еще не приходилось пьянеть, однако теперь мне шагалось куда легче. Ноги передвигались, словно сами собой, но вскоре я поняла, что мне помогает быстро идти внезапно приобретенный пофигизм, который плохо влиял на чувство собственной безопасности — я не задумывалась о хрустящих ветках под ногами и непонятных шорохах в кустах — просто размашисто шагала вперед. Шарлотта с минуту вслух сожалела о том, что убитый сломал ружье при падении, и при нем не было ничего стоящего, кроме пары сапог и двух бесполезных патронов, которые, не смотря на всю их бесполезность, девушка всё-таки забрала себе. Хотя мужчина и был забытым, на нем красовались совершенно новенькие сапоги, которые он наверняка стащил у одного из нынешних участников. А так как Шарлотта уже неделю ходила с продырявленными ботинками, которые она умудрилась испортить при ходьбе по шипучей траве, девушка была довольна новоприобретенной обуви, при виде которой мой желудок сворачивался в комок.
Мы шли без единой остановки до самого обеда, пока Шарлотта не дернула меня за плечо, заставив обернуться. Пальцем она указывала на полянку с огромными фиолетовыми ягодами, название которых я не помнила, но наверняка была уверена в их съедобности. Съев все плоды папоротникоподобного растения под чистую, мы неожиданно наткнулись на брошенное гнездо с тремя огромными яйцами, размером с два моих кулака. Первой решилась попробовать на вкус находку Шарлотта. Сев на солнышке под широким деревом, она расколупала скорлупу и заглянула внутрь яйца. Убедившись в том, что внутри лишь белок и желток, без единого намека на сформировавшийся зародыш, она прислонила яйцо к губам, и я последовала её примеру. Разделив третье яйцо напополам, мы сидели друг напротив друга и наблюдали за холодными лучами яркого солнца, играющего с тенью папоротника. Только в этот момент я почувствовала усталость и позволила себе расслабиться.
Спустя полчаса мы продолжили свой путь и остановились лишь на закате, питающим тайгу алыми лучами. Для ночевки мы выбрали высокое Сонное дерево с раскидистыми ветвями, между которыми покачивались природные, плотные гамаки, которые выдерживали до ста килограмм живого веса — это всё, что я вспомнила из уроков по флоре Ристалища. Это была отличная находка, которой я могла бы радоваться куда сильнее, если бы не пристукнувший меня шок от произошедшего утром. Я старалась не думать о том, что именно сделала, а когда мысли об этом сами лезли в мою голову, зачастую пыталась оправдать себя тем, что если бы не я его, тогда обязательно бы он меня прикончил. В голове вертелись слова моего гаранта: «Если будет возможность — убивай. Не убьешь ты — обязательно убьют тебя». От этих слов на мгновение становилось легче, пока я не осознавала, что это всего лишь оправдание самого настоящего убийцы.
Забравшись наверх, мы нашли два рядом висящих гамака, сплетенных из волокон дерева и, с десяток раз перепроверив прочность находки, улеглись, решив поспать этой ночью без караулов, чтобы, наконец, нормально выспаться. За прошедший день мы выпили всю имеющуюся у нас воду и сейчас мучились жаждой даже больше, чем голодом. Эти два чувства добивали окончательно. Из-за отсутствия нормального питания, сил становилось всё меньше и к концу дня наши ноги начинали буквально заплетаться.
—Ты задумывалась о том, что будет дальше?— Шепотом поинтересовалась Шарлотта, спустя минуту после того, как мы улеглись и начали вглядываться в звездное небо. Её гамак висел совсем близко, так что её шепот казался мне громким говором.
—Раньше… Возможно…
—А теперь что?— Спросила она и не получив ответ, добавила.— Ты ведь не думала, что умудришься выжить не убив никого?
—Нет, но… Я надеялась.
—Послушай меня. Мы в заднице. Если говорить точнее, конкретно сейчас мы где-то в области двенадцатиперстной кишки. Мы должны пройти до самого выхода, но очко настолько сжатое, что через него смогут протиснуться лишь трое. Нам необходимо стать одними из трех, иначе нас попросту переварит. Ты видела этих забытых? В их лицах может быть наше будущее.
—А что будет, если мы выберемся? Вдруг будет хуже?
—Едва ли можно представить что-то более худшее, чем Ристалище,— криво ухмыльнулась Шарлотта.— Во всяком случае, лучше проверить, чем догадываться… Я вот о чем думаю — если мы обе доберемся до капсул, но останется всего одно место…
—Ужас,— зажмурилась я.
—Я бы, конечно, хотела сказать, что мы обе из солидарности останемся в Ристалище и попытаемся здесь выжить, но… Я не настолько хороша. Предлагаю бросить жребий и если такая ситуация возникнет, пусть будет всё решать результат жеребьевки.
От этих слов по моей коже пробежали мурашки. Шарлотта была лучше, чем просто хороша. Она была настоящим эталоном верности себе, своим принципам, словам и товарищам. Если она действительно готова отдать мне последний билет из Ристалища лишь по итогам жребия, тогда я определенно готова сделать то же для нее.
