Я проспала до семи утра, а когда проснулась, солнце только едва начинало вставать. Обычно Платина никогда не пренебрегал завтраком, поэтому я удивилась, когда он решил его отложить. На подсознательном уровне я даже напряглась. Казалось, будто с приближением к финишу у меня всё сильнее подсасывает под ложечкой, отчего напряжение в моей грудной клетке словно росло само собой.
Потянувшись, я посмотрела на часы. Двадцать второе число, всё еще жива, как и двенадцать участников. Наблюдая за тем, как Платина ловко скручивает спальные мешки, я неосознанно вспомнила об Эльфрике. Наверное, это произошло потому, что мой дядя так же ловко складывал льняные мешковины, из которых позже мастерил крепкие сумки.
С самого начала Платина усадил меня к себе за спину и следующие два часа мы, с короткими остановками, мчались через лес, пока мой живот предательски не заурчал с такой силой, что я даже вздрогнула. Поразительно, но мой союзник умел находить еду в течении пяти-десяти минут, чего мне было не дано. В итоге мы объелись странными розовыми грибами и обжарили около килограмма синих шишек, которые, не смотря на морозы, всё еще были наполнены спелыми семечками.
День был пропитан морозной тишиной, и казалось, словно только наши теплые дыхания разбивают воздух струйками теплого пара. Я как никогда радовалась своим варежкам, кофте и возможности держаться поближе к Платине, источающему чистое тепло. За день мы еще трижды остановились, чтобы перекусить мелкой дичью или случайными растениями, а к концу дня я совершенно закоченела. Температура воздуха резко понизилась и я готова была поставить сто монет на то, что сейчас, в этой части Ристалища, было минимум минус десять градусов. Не смотря на терморегулируемый комбинезон, я продрогла до самых костей, но изо всех сил пыталась это скрыть: шла уверенно, пытаясь не ежиться, дышала ровно и только через нос, чтобы не сорваться на клацанье зубов, и смотрела себе под ноги, чтобы не встретиться с испытывающим взглядом Платины, который каждые полчаса интересовался, не замерзла ли я. Сам Платина, странным образом, оставался не только не продрогшим, но даже горячим. Стараясь сдерживать свой позыв прислониться к теплу, я шла впереди Металла, чтобы не смотреть в его широкую и наверняка теплую спину. Холодное небо словно давило на нас всей своей массой, с каждой минутой вызывая во мне всё большее желание — упасть ничком в промерзшую траву и заснуть до наступления лета.
Вначале пятого я отпросилась в кусты, совершенно не желая справить нужду. Мне срочно нужно было растереть свои околевшие ляжки, потому как я не хотела их лишаться. Зайдя за широкое дерево, я села на корточки и начала тереть ноги. Не возымев результата, я прислонила ладони к лицу и начала быстро дышать в них, пытаясь согреть хотя бы лицо и руки.
Совсем немного согревшись, я поднялась на ноги и уже хотела возвращаться к Платине, как вдруг неожиданно упала куда-то вниз. Я даже не успела позвать на помощь — лишь слегка вскрикнула, значительно позже осознав, что земля подо мной провалилась. Глубина ямы была не больше двух метров, благодаря чему я не пострадала, но как только я попыталась встать, я поняла, что дно ямы постепенно проваливается. Это были зыбучие пески! Я дважды окликнула Платину, прежде чем песок засосал меня по колено, и уже хотела сорваться на вопль, когда передо мной возник платиновый шест.
Спустя несколько секунд я уже стояла на четвереньках напротив злосчастной ямы и тяжело дышала, из-за перенесенного только что стресса. Дно ловушки всё еще продолжало проваливаться, как вдруг оно неожиданно оголило неестественно белоснежные кости крупного животного. Бессознательно я отстранилась от обрыва и, облокотившись о дерево, посмотрела на небо.
—Ты в порядке?— Наверняка, будучи уверенным в том, что я в порядке, скорее ради приличия спросил Платина.
—Если бы я не была ощипанной курицей, перья которой перестали расти по всему телу после лазерной эпиляции, ты бы мог лицезреть на мне поднявшиеся дыбом волоски.
Уже около пяти часов неожиданно начало темнеть, а вместе с темнотой вокруг нас сгущался и холод. Залез в спальник, я сидела напротив пылающего костра, и шелушила обжаренные ранее шишки. В связи с слишком быстрым наступлением ночи, мы устроили преждевременный привал, но спать мне совершенно не хотелось, хотя за день я и успела изрядно вымотаться. Чтобы согреться, после ужина я приняла предложение Металла выпить немного алкогольной настойки, что и вправду немного помогло. Однако это не только согрело, но и словно прорвало во мне сдерживающий кран воспоминаний. Следующие два с половиной часа я рассказывала Платине обо всём, что со мной произошло в Ристалище до встречи с ним, но делала это с такой заурядностью, словно говорила о своих обычных буднях, а вовсе не об игре на выживание, отчего мне самой временами становилось жутко. История моего выживания, рассказанная мной вслух, словно открыла мне новую маску моей личности. Я не была обычной девушкой, скромной, милой или хотя бы чуточку нежной. Я была жестким соперником, неплохим охотником и даже рыбаком, умеющим читать звуки и ориентироваться по запахам, склонным к насилию и даже способным убить ради собственного выживания. После своего рассказа я впервые в жизни смогла оценить себя как человека, но человека в себе я не увидела. Возможно загнанного в угол зверя, но не человека. Эти мысли я решила оставить при себе, чтобы не выслушивать от Платины оправдания моих поступков, но сам факт того, что я больше не я, заставлял меня напрячься. Мне даже вдруг показалось, будто я умею и способна еще на многое, о чем даже не подозреваю — стоит только загнать меня в угол.
Пока Платина отправился в кусты перед сном, я накрылась спальником с головой и заснула прежде, чем мой напарник успел вернуться.
Когда я проснулась, первое, о чем я подумала — у меня отнялась левая рука. Решив, что она всего лишь затекла из-за того, что последние пол ночи я пролежала именно на ней, я перевернулась на спину и, неожиданно для самой себя, застонала.
—Что такое?— Встав на предплечье и буквально нависнув надо мной, напряженно спросил Платина.
—Что-то с рукой,— поморщилась я.
Пошевелить пальцами и сжать кулак я могла, но каждое моё движение отдавалось сильной болью в предплечье. Сев в спальнике, я обнажила руку до локтя и замерла от увиденного. Мои вены в буквальном смысле повздувались, словно находились на пределах своих возможностей и едва ли сдерживались, чтобы не лопнуть.
—Что это?!— не скрывая паники, спросила я.
—Мраморный клещ,— сев напротив меня, напряженно произнес Платина.— Наверняка ты подхватила его во время падения в яму с зыбучими песками. Он не опасен, если находиться в теле не больше суток.
—Как от этого избавиться?
—Кровопускание. В центре образовался большой лимфоузел, от которого идет разбухание вен. Его необходимо вспороть и паразит сам вытечет вместе с кровью.
Обратив рядом лежащую тонкую веточку в платиновую, Платина пальцем заострил её конец, после чего около десяти минут обжигал её на огне. После обработки ветки огнем и алкоголем, он зафиксировал мою руку своей железной хваткой и, резким движением, напополам разрезал устрашающий лимфоузел на моем предплечье. Я содрогнулась всем телом и застонала через зубы, как вдруг кровь брызнула из моей руки фонтаном вверх. Она была неестественно бордового, едва ли ни черного цвета, когда вместе с ручьем крови из-под моей кожи выскользнул огромный паразит белого цвета, моё горло сжал тошнотворный позыв.
