Отлив в кустах, я вернулась к дотлевающему костру и подбросила в него несколько найденных рядом, больших кусков порохни. Огонь мгновенно схватился за сухую труху и искры взметнулись вверх, к тёмному небу, украшенному огромными, пульсирующими звёздами. Засмотревшись на них, я скоро увидела летающих между крон деревьев светлячков – они подмигивали друг другу зелёным светом. Где-то неподалёку начала распеваться ночная птица. Услышав её, я встрепенулась и решила вернуться ко сну. Кей лежал совсем близко к костру и относительно близко ко мне, так что я решила прилечь рядом с ним.
Ещё шесть дней. Всего лишь шесть дней до перевала, а потом… Ещё столько же. И всё. Там будет или не будет город, в котором живут или не живут в содружестве разные люди, вне зависимости от своей уязвимости или неуязвимости. Вдруг из этого выйдет что-нибудь если не хорошее, тогда хотя бы приемлемое?.. А что если не выйдет? Что если нас всех переловят в этом лесу, в этой его тёмной части, в которую я никогда прежде не заходила, в которой я более уязвима, чем в знакомой местности? Успею ли я защитить всех и защититься сама? Я вообще проснусь?..
Глава 11
Мне приснился ток глухаря. Открыв глаза, я поняла почему: где-то в предрассветных сумерках постукивало нечто призрачное, и это постукивание напоминало глухариное токование. В Канаде эти птицы появились недавно, в восьмидесятых годах. Они обжили здешние леса с таким стремительным успехом, что уже в начале девяностых, несмотря на свою природную склонность к скрытности, стали привычной добычей любителей пострелять дикую птицу. За всю свою охотничью практику я не добыла ни единого глухаря: слишком сложно выслеживать, а после долго маскироваться в засаде – быстрее и легче подстрелить сочную утку на озере. И всё же однажды, этой весной, я нашла на рассвете поляну, на которой эти загадочные птицы устроили своё мифическое токование. Зрелище завораживало. А этой ночью приснилось мне. К чему бы?..
Сев, я протерла глаза и, ёжась от ночной прохлады и пряча руки в длинных рукавах мужской толстовки, начала всматриваться в предрассветные сумерки. В лесу всё ещё было темно, но на небе уже догорали звёзды и белели редкие перистые облака. Костёр потух и теперь у моих ног лежала остывшая груда пепла.
Для начала я повторно развела костёр: насобирала порохни в уже знакомом месте и поднесла к ней газовую зажигалку Кея. Когда огонь занялся, я принялась будить остальных: сначала Дэвида, затем Талию, Лив и, наконец, младшего. Все просыпались неохотно и неизменно подрагивая от пронизывающей кожу ночной прохлады.
На завтрак каждому досталась банка тушенки, очередная порция из трех сухарей и ровно по триста миллилитров воды.
Я уже доедала свою порцию, когда заметила шевеление в кустах. Потянувшись к лежащей между мной и Лив двустволке, я аккуратно взяла её в руки. Заметив это моё телодвижение, все резко замерли. Я прицелилась и тоже замерла. Спустя пару секунд из кустов прямо на нас выскочил серый заяц. Я сняла его буквально на лету.
–Ничего себе!– ахнула Талия, стоило мне только опустить оружие.– У тебя такой меткий глаз?
–Это хорошо,– подбежав к добыче и схватив её в руки, довольным тоном констатировал Кей.– Консервов у нас всего на неделю, так что неплохо будет поэкономить,– с этими словами он бросил тушку возле рюкзака Дэвида.
Не обращая внимания на общее воодушевление, я закрыла глаза и, нахмурившись, начала прислушиваться. Глухариного тока больше не было. Ни шорохов в кустах, ни движения в ветвях… По лесу разлилась тишина. Я заметила её ещё когда целилась, то есть до того, как подстрелила зайца, а значит была высока вероятность того, что её причиной явились не мы.
Распахнув глаза, я сразу же словила на себе всеобщее внимание. Дэвид, похоже, тоже уже понял, что именно меня обеспокоило.
Только я хотела произнести вслух замечание о том, что в лесу стало слишком тихо, как Талия согнулась напополам и с шумом врезалась лбом в колени Дэвида.
Это была Атака.
С пяти часов утра до пяти часов вечера Талия перетерпела три Атаки. Не так уж и много, но могло быть и лучше: всутках Атаки случаются от одного до четырнадцати раз – не больше, не меньше.
Во время каждой Атаки каждый из нас касался Талии рукой, благодаря чему она переживала свои муки с меньшей физической болью – сильно морщилась, но не падала на землю и не кричала. Дэвид, кажется, не верил в то, что Талия способна столь легко переносить подобные испытания. Многие из нас даже по прошествии целого десятилетия так и не приняли некоторые странности новой реальности: Уязвимые, Неуязвимые, их взаимодействие – что это такое, если не наша реальная жизнь?..
Мы слишком расслабились. Устали к вечеру даже несмотря на то, что сделали на две остановки больше изначально запланированного количества. После полудня Лив выбросила из своего рюкзака пару любимых кружек и тарелок, какие-то чулки и старую кофту – начала по чуть-чуть избавляться от лишнего веса, который к середине второго дня уже начинал медленно клонить её хрупкие плечи к земле. Но даже несмотря на усталость она продолжала поддерживать в себе бодрость духа и заодно пыталась поддерживать его и в нас: разговаривала практически неустанно, то и дело стараясь вовлечь в диалог Дэвида или Талию, и если Талия, в отличие от молчаливого Дэвида, поначалу охотно поощряла её инициативу, то после обеда, когда все окончательно устали, Лив перешла на монолог. Она говорила о себе, о лесе, о птицах, о бурундуках, о белой белке, о Кее, о рюкзаке – обо всём, лишь бы только не молчать. Кажется уже все успели понять, что она по-настоящему опасается леса. В противном случае уже спустя час её неугомонной и путанной болтовни её всерьёз могли бы вслух заклеймить невротиком.
–Всё, здесь!– резко остановившись посреди высокого папоротника, Лив с грохотом сбросила со своих тонких плеч тяжелый рюкзак.– Я дальше не могу идти…
–А придётся!– чужие слова прозвучали прямо перед нами.
Я успела вскинуть оружие, но от моей молниеносной реакции в сложившейся ситуации не было толку: прямо перед нами возникла толпа из мужчин – кто-то вышел из-за деревьев, кто-то поднялся из зарослей папоротника. Они стояли всего в пяти метрах прямо перед нами, некоторые с огнестрельным оружием – по меньшей мере четверо держали перед собой огнестрелы, способные палить беспрерывной очередью. Я быстро сосчитала их – семеро в возрасте примерно от двадцати до сорока лет, ещё пять стволов без лиц высовывались из-за разных деревьев и, скорее всего, это были не все. Понимание пришло сразу, обойдя стадию самообмана: один мой выстрел будет стоить каждому из нас жизни. Да, я могу задеть и даже сходу снять пару-тройку из них, но прежде чем эхо от моих выстрелов умолкнет я уже сама буду продырявлена в решето.
–Ну что, будем знакомиться?– вперёд вышел очень высокий, поджарый и сильно широкоплечий азиат, с уложенным набок длинным эракезом и выбритыми висками, украшенными чёрными татуировками, уходящими по шее куда-то вниз.– Я Хуоджин, глава шестнадцатой коалиции трапперов. А вы, должно быть… – он оценивающе осмотрел мой вскинутый карабин.– Наша добыча.
