Берек взмахами рук попросил меня присесть напротив него на корточки и я послушно выполнил его просьбу. Убедившись в том, что Оливия отвлеклась на телефонный звонок и не наблюдает за нами, он вдруг сунул в мою руку самодельную открытку из синего картона, украшенную красивыми цветами, сделанными из цветной бумаги.
–Что это?– спросил я и не узнал собственный голос.
–Спрячь за пазухой, чтобы Оливия не увидела!– я вновь повиновался. Парнишка продолжал.– Это приглашение… Не переживай, у меня таких ещё больше десяти осталось, их специально мама сделала.
–Для чего она их сделала?
–Только обещай никому не рассказывать,– перешёл на заговорщицкий полушёпот мой собеседник.
–Обещаю,– мгновенно принял правила игры я. Если бы он попросил меня поклясться собственной жизнью, я бы сделал это и сдержал бы клятву. Потому что он хотел этого от меня.
–Это приглашение на мой день рождения. Я приглашаю тебя потому, что ты пригласил меня на день рождения Геры. Мама не будет устраивать рыцарское шоу, потому что она зарабатывает не сильно много денег, но зато она пообещала купить самый вкусный торт в Роаре.
–А когда у тебя день рождения?– всё моё нутро замерло и моя спина машинально вытянулась в ровную струну.
–Послезавтра.
–Но разве твой день рождения не через месяц?
–Нет, он будет через два дня.
–И сколько тебе исполняется лет?
–Пять.
–Почему же ты тогда сказал на дне рождения Геры, что родился в октябре и что тебе будет только четыре?
–Чтобы не расстраивать маму. Думаю, она не смогла бы пригласить на мой день рождения всех тех детей, что были на дне рождения у Геры, и поэтому сказала мне соврать. Вообще-то моя мама не любит врать и никогда не врёт, и мне запрещает,– мгновенно начал защищать родившую его женщину мальчишка.– Но я же говорю, что она зарабатывает мало денег, поэтому всех пригласить на мой день рождения мы не сможем, но ты-то другое дело. Ты ведь мамин друг, да?
–Да… – подтвердил я, для убедительности ещё и кивнув головой, но ребёнку не нужен был от меня ответ.
–И ты показал мне рыцарей, и фейверки, и сахарная вата была вкусной… Так что приходи, чтобы угоститься тортом. Мама пообещала самый вкусный выбрать. Придёшь?
–Обязательно. Но только давай знаешь как поступим? Устроим твоей маме сюрприз. Не говори ей, что ты меня пригласил и что я приду, хорошо? Вот ведь она обрадуется, когда увидит, что я пришёл к тебе на день рождения!
Я умел общаться с детьми его возраста – спасибо Августе с Марком. Выставив ловушку за сюрприз, я заставил мальчика поверить в прекрасность идеи молчания, и он, подтверждающие кивнув мне в ответ, тем самым соглашаясь молчать, широко улыбнулся мне молочными зубами. Я едва сдержался, чтобы не поцеловать его в макушку, благо вовремя вспомнил, что за нами наблюдает подруга Терезы, которая наверняка расскажет ей о моём приходе, даже если я попрошу её молчать, как попросил этого ребёнка. Бич не только этой женщины длинный язык.
И всё же, уже возвращаясь к своей машине и пересекшись с Оливией на дорожке, ведущей к крыльцу дома, на котором я оставил стоять своего сына, я сказал:
–Можете не говорить Терезе о моём приходе. Я сам ей скажу.
–Как пожелаете,– спокойно пожала плечами блондинка и пошла дальше.
Кто бы мог подумать, что она действительно промолчит. Но не потому, что вспомнит о моей просьбе молчать, а потому, что забудет о моём приходе. В этот день Тереза задержится сначала на работе, затем у родителей, из-за чего Оливия просидит с Береком до позднего вечера. Вечером же, уложив ребёнка спать, она впустит в дом Брэда, своего парня, с которым встречалась уже почти десять лет. Ему она не забудет рассказать обо мне и именно из-за меня они впервые в истории своих отношений расстанутся. Оливия невозмутимым тоном расскажет Брэду, что рассказала какому-то неизвестному другу Терезы о том, что Тесса родила Берека от мужчины, с которым потеряла девственность, Брэда же эта ситуация настолько возмутит, что их диалог быстро перерастёт в серьёзную склоку, во время которой выяснится, что Брэда уже давно не устраивает болтливость своей подружки и её пристрастие к вину, а Оливию давно не устраивает желание Брэда иметь детей без оформления официального брака и его пристрастие к тайному просмотру порно. Эти двое, не знающие взрослой жизни друг без друга, в этот же вечер разбегутся в разные стороны, пока ещё не осознавая, какую страшную ошибку они допускают, ведь любить кого-то так же сильно, как они любили друг друга, никто из них никогда уже не сможет…
Тереза же, на следующий день после моего оставшегося незамеченным прихода, недосчитается одного пригласительного на день рождения сына. Так и не выпытав у Берека, куда оно могло подеваться, она решит, что, скорее всего, оно затерялось между её вездесущими папками, после чего сделает для лучшего друга Берека, Питера Темплтона, сына Пенелопы и Одрика, новую открытку, но так как весь картон синего цвета к тому времени будет израсходован, открытку Питер получит зелёного цвета. И эту открытку она тоже подпишет красивым, витиеватым почерком, таким же, который я буду гипнотизировать на протяжении следующих двух дней, вновь и вновь перечитывая слова, написанные тонкой, но наверняка сильной рукой женщины, родившей от меня ребёнка и скрывшей от меня его существование: “Приглашаем тебя на праздник в честь дня рождения Берека Холта. Место проведения праздника: ***-стрит 21. Время начала вечеринки: 18:00. Время окончания вечеринки: 21:00. Дата: 30.09”.
Только именинника звали не Берек Холт. Его настоящее имя: Берек Крайтон. Я был в этом настолько уверен, что по возвращению домой после очередного общения с этим мальчиком даже решил отказаться от идеи с ДНК-тестом. Но всё же, вечером следующего дня я сделал запрос, на тот случай, если Тереза решит включить непробиваемый режим опровержения очевидного факта. Результат экспертизы должен будет прийти во второй половине дня тридцатого сентября. В пятый день рождения своего сына я впервые стану отцом. Его отцом. Родителем пятилетнего мальчика…
Пять лет! Я пропустил целых пять лет жизни! Пять самых важных лет жизни своего сына!!! Разве подобное можно простить?! Разве подобное не наказуемо?! Тереза должна ответить передо мной за каждый пропущенный мной день жизни моего ребёнка… Она от меня не уйдёт! Теперь уже никогда… Это и будет её личным наказанием в моём исполнении. Если не мне, тогда кому её карать за содеянное? Только я и вправе взыскать с неё всё до последней капли. Она не смела молчать! И потому она будет молчать теперь. Замолчит навсегда. Рядом со мной, из-за меня, повинуясь моей воли. Она не сделает больше ничего, что могло бы меня задеть, не скажет больше ничего, что могло бы осквернить мой слух. В жилах этого мальчика течёт моя кровь – Тереза выносила его в своей утробе, однако пусть же будет добра отдать дань уважения отцу того ребёнка, который принадлежит ей лишь наполовину.
Разве подобное можно простить?.. Нет, невозможно. И потому всю оставшуюся жизнь Терезе от этого будет больно. И будет больно мне. Но этого уже не исправить…
