День близился к концу, за окном догорал красивый оранжевый закат, а мы с мамой, стоя посреди кухни Грации, вручную замешивали бисквитное тесто, так как электроэнергию внезапно отключили спустя пару минут после начала процедуры замешивания – останавливаться уже было нельзя, чтобы не испортить продукт, так что надеяться на то, что свет включится скоро, мы не собирались, и потому теперь орудовали венчиками, словно заведённые.
–Это мой способ отблагодарить её!– не останавливаясь, причитала мама.– Эта девушка, Пейтон Пайк, она ведь совсем молоденькая… Астрид сказала, что ей только пару недель назад тридцать пять исполнилось, а какая она смелая! Столько лет в одиночку выслеживала этого подонка, отнявшего у неё семью!– я хотела сказать матери, что, скорее всего, Пайк была не одинока, по крайней мере рядом с ней в последнее время сильно светился известный поимкой Дождливого маньяка следователь Арнольд Рид, но она хотела говорить о Пайк, а не слушать о ней – в последние недели она стала её фанаткой – поэтому я промолчала.– Именно Пейтон Пайк сообщила мне о том, что ты жива и что она нашла тебя… – я припомнила звонок, который Пайк совершила в карете скорой помощи, когда я была в полуобморочном состоянии – она действительно дозвонилась до моей семьи, но она определённо точно сказала, что меня нашла не она лично, а они – то есть команда. Маму же было не остановить.– Я обязательно испеку этот пирог и передам ей его завтра после суда, что бы мне твой отец ни рассказывал о том, что это действие может показаться такой замечательной девушке неуместным!– отец действительно не одобрял эту идею, считая, что подобным подношением мама может поставить серьёзного следователя в неловкое положение, а потому было бы лучше пригласить её на ужин, но мама сказала, что пирог ужину ещё никогда не мешал.– Естественно я не понесу пирог прямо в здание суда, я ведь не настолько неблагоразумна! Полежит пару часов в машине, ничего с ним не случится, а девушке будет приятно… – Мама упорно называла Пейтон Пайк девушкой, а иногда даже девочкой, несмотря на то, что той было тридцать пять лет от роду. Возможно дело было в том, что моей матери было шестьдесят и потому следователь Пайк действительно казалась ей девчонкой.– Держу пари, такого вкусного домашнего пирога она в своей жизни не пробовала, она ведь сирота, росла без родителей…
–Но её ведь кто-то воспитывал. Астрид, кажется, говорила, что в детстве за ней присматривала тётка, вроде как сестра отца, и её муж. Может быть, ты хотя бы на фото её взглянешь? А-то восторгаешься человеком даже не зная, как он выглядит,– с этими словами я потянулась за газетой и положила её перед матерью, но прежде чем перевернуть разворот и увидеть на нём фотографию следователя Пайк, о которой уже третью неделю писала не только местная газета, но и крупные таблоиды США, мама с размаха запустила моё подношение в мусорное ведро. Поведение мамы объяснялось следующим: на протяжении последних недель она пребывала в контрах с прессой – любой, будь то бумажная или электронная.
–Эти писаки уничтожили мою клумбу!– мгновенно вскипела она.– Сомневаюсь, что после такого вандальского налёта моя драгоценная гортензия сможет вернуться к своей близкой к идеалу форме, над которой я билась на протяжении целых трёх лет! Нет-нет-нет, я больше не буду поддерживать эту индустрию подписками на их жёлтые газетёнки и просмотрами их липовых шоу! А нашу героиню мне вовсе не обязательно разглядывать на некачественных фотографиях: завтра мы с ней увидимся в суде. Тесса, ну же, мешай интенсивнее, в массе не должно остаться ни единого комочка…
–А то что? Андромеда Пейтон Пайк не оценит твоего подношения?– ухмыльнулась я. Это было даже забавно: со стороны могло показаться, будто я служанка, готовящая вкусняшку для избалованной хозяйской дочери, неспособной пережить комочков в бисквите. Мама же, мгновенно метнув в меня предупредительный взгляд, явно не оценила моего сарказма.
–А я ведь знала её родителей… – вдруг ошарашила меня новостью она.
–Серьёзно? Ты об этом прежде не говорила.
–Конечно я знала Пайков, хотя и не общалась с ними. Её отец был акушером, работал в одном родильном отделение с этим негодяем Ламбертом. Я сейчас задумываюсь, как же мне повезло, что этот Ламберт не принимал у меня роды, а ведь мог!
–Доктор Пайк принимал у тебя роды?!– продолжала удивляться я.
–Дважды. Он был профессионалом, каких свет не видывал. Думаю, он был одним из лучших молодых акушеров во всём Мэне.
–Подожди-подожди… Отец Пейтон Пайк дважды принимал у тебя роды?
–Да. Первый раз, когда родилась твоя бедная сестрёнка. Она родилась с врождёнными физическими проблемами несовместимыми с жизнью, доктор Пайк так сильно утешал меня после родов… А второй раз он буквально спас меня. Грир рождался очень тяжело и, клянусь, если бы не доктор Пайк, чуть ли не по локоть засунувший в мою утробу свою руку, возможно, я бы не выжила в ту страшную ночь, как не выжил бы и Грир. Нам очень сильно повезло, что тогда из двух доступных в Роаре акушеров нас принял именно Пайк, а не Ламберт. К моменту твоего рождения, доктора Пайка с его женой, миниатюрной и невзрачной, но очень доброй медсестрой, уже не было в живых… Но твоё рождение у меня тоже принимала очень хороший доктор, миссис Фуке, замечательная и очень внимательная женщина. Ламберт ко мне ни единым своим грязным пальцем не прикоснулся,– мама с раздражением отбросила грязный венчик в раковину.– Даже представить не могу, каково всем тем женщинам, которые бывали у него на приёме! Он ведь половину Роара перелапал! А каково его жене… – она начинала входить в кураж и мне это не нравилось, так как я не любила наблюдать её страдания. Поэтому когда в следующую секунду в конце кухни запиликала духовка, оповещая нас о включившейся электроэнергии, я с облегчением выдохнула и передала матери свою порцию качественно отбитого для Пейтон Пайк теста. Я видела её сегодня. Но матери решила не рассказывать, чтобы не подпитывать её фанатизм, которым, если честно, после всего случившегося была заражена не только она, но и вся моя семья, и я сама.
Сегодня утром я специально отправилась на край города, чтобы купить себе любимый кофе на вынос в открывшейся полгода назад замечательной кофейне, и увидела следователя Пайк выходящей из кафетерия. Она выглядела великолепно в своём чёрном плаще и со своими всегда распущенными волнами густых волос, и я даже не поняла, как на несколько секунд замерла, засмотревшись на неё. Остановившись на тротуаре, она сделала глоток из картонного стаканчика на вынос и вдруг сильно поморщилась, явно не оставшись довольной вкусом. Именно в этот момент я пришла в себя. Поспешно выйдя из машины, я направилась прямо на неё, и в итоге она заметила меня за секунду до того, как успела отправиться в сторону своего автомобиля.
–Следователь Пайк!– улыбнулась я, остановившись перед высоким тротуаром, из-за чего Пайк, на самом деле бывшая на пару сантиметров ниже меня, теперь смотрела на меня сверху вниз.
–Тереза,– поджав губы, улыбнулась в ответ она.– Как Ваше здоровье?
–Спасибо, со мной всё в порядке. А Ваше как?
–Нормально. Хотя меня пытаются припугнуть слухами о том, что по округе ходит кишечный грипп, запирающий людей в уборных на несколько суток. Только бы не подхватить ничего подобного в ближайшие дни.
