–Умоляю, дайте мне поговорить с Байроном… Один… Всего лишь один раз…
–Но разве я могу вынудить своего сына общаться с кем-то или не общаться с кем-либо? Он взрослый молодой человек и он сам выбирает, с кем говорить, а с кем нет. Неужели за прошедшие полтора месяца он ни разу с тобой так и не связался?
В её голосе не было жалости. Не было грубости. Возможно, ей было просто любопытно. Да, она смотрела на меня с тем интересом, с которым учёный-биолог мог бы рассматривать микроскопический организм под увеличительным стеклом микроскопа.
Я не стала отвечать на её вопрос. Не хотела посвящать её в подробности, рассказывать о том жестоком письме, о глубине своего душевного потрясения и тем более о своей беременности. Если Байрон и должен был узнать о моём положении, тогда только и только от меня лично – только из моих уст.
–Пожалуйста… Позвоните Байрону… У вас есть телефон? Позвоните ему, он ответит на Ваш звонок… Дайте мне шанс поговорить…
–Девочка моя,– в голосе женщины прозвучали непонятные мне ноты,– я не хотела тебе этого говорить, чтобы не травмировать тебя ещё больше, но, видимо, мне придётся, ведь ты так упряма. На прошлой неделе мой сын объявил о помолвке с дочерью влиятельного венецианского банкира. Для всех, даже для меня это стало настоящим шоком, ведь он, насколько мне известно, провёл с этой девушкой не больше четырёх недель. Впрочем, достаточно скоро он разрешил моё непонимание – этот брак, как он уверил меня, состоится по чистому расчёту. Девушка из очень влиятельной европейской семьи, с большим приданым, за счёт которого наша семья сможет закрыть серьёзные финансовые дыры в бизнесе, так что… – Её губы шевелились ещё и ещё, но в какой-то момент я прекратила её слышать, как вдруг, примерно спустя полминуты звенящей тишины в моих ушах, я услышала последнее, что окончательно раздавило меня в лепёшку.– Свадьба состоится в начале марта. Если ты всё ещё хочешь, чтобы я позвонила моему сыну, я сделаю это… – Она достала из своего кармана золотистый мобильный телефон размером с две её ладони.– Однако прошу, скажи ему всё что хочешь, но только не то, что могло бы повлиять на его помолвку. Этот брак очень важен для обеих наших семей. Я понимаю, что Байрон крайне жестоко воспользовался тобой, и только потому иду на такую уступку…
Всё, что было сказано после слов о свадьбе, должной состояться в начале марта, я не услышала. Я смотрела на белоснежные тонкие руки своей собеседницы и не понимала, зачем она достала из кармана своей шубки телефон, я смотрела на её шевелящиеся губы и не слышала слов, стремительно вылетающих из рождающего их рта. Мои руки повисли вдоль туловища обессиленными канатами, мои пальцы, которыми я больше часа вжимала леденящие остывшим железом цифры на домофоне, окончательно онемели, а слёзы вдруг застыли на холодном февральском ветру, превратив мои глаза в болящие стеклянные шарики. Со страшным звоном в ушах, угрожающим разорвать мои перепонки в кровь, я, не помня себя, развернулась и зашагала от того дома куда-то прочь…
До сих пор не пойму, как в ту страшную ночь я не простудилась, ведь до студенческого городка я добиралась пешком, местами борясь с сугробами, и в итоге добралась до точки назначения глубоко за полночь.
В ту ночь я решила, что не просто смогу жить без Байрона Крайтона, не просто восстановлюсь после урона, так безжалостно нанесённого им мне – я справлюсь без него. Справлюсь, а значит одержу победу.
Глава 15.
Пейтон Пайк.
02 октября – 10:00.
Мы подъехали к старому двухэтажному таунхаусу, стоящему у самого залива. Нас интересовала третья квартира со стороны залива, но шагая в её направлении в компании Арнольда, я ловила себя на том, что оцениваю расстояние от таунхауса к парковке. Всего двести метров, которые полиция просмотрела чуть ли не под увеличительным стеклом, но никаких зацепок так и не обнаружила. Что произошло на этих двухстах метрах, что в результате привело к гибели этой женщины?
Бросив взгляд в сторону парковки, я заметила оградительные жёлтые ленты, развевающиеся на ветру словно жаждущие свободы питоны – почему ограждение до сих пор не сняли? Прошло уже пять часов. Снова Джексон не успевает справляться со своей работой…
Арнольд первым взошел на крыльцо, но подождал, пока к двери подойду я и нажму на кнопку звонка самостоятельно: вконце концов, это дело пока ещё значилось за мной.
Позвонив в старый дверной звонок трижды, я достала из внутреннего кармана куртки свой полицейский жетон, чтобы заранее подготовить его к демонстрации. Не прошло и пятнадцати секунд, как дверь нам открыла молодая девушка весьма красивой наружности: длинные каштановые волосы, голубые глаза, стройная фигура, ростом выше меня на полголовы, возрастом младше меня лет на восемь, не больше.
–Пейтон Пайк, отдел уголовного расследования,– продемонстрировала девушке свой жетон я. Дав ей пару секунд на то, чтобы рассмотреть его, я продолжила по привычной схеме:– Вы Тереза Холт?
–Да, всё верно,– в глазах девушки читалось лёгкое беспокойство, которое, впрочем, легко объяснялось.
–Разрешите пройти?
–Конечно, проходите,– она сделала несколько шагов назад, позволяя нам войти в её скромное жилище, и сразу же обернулась на поспешные детские шаги, вызвавшие скрип старых половиц. Хозяйка апартаментов обратилась к появившемуся в коридоре мальчику голосом, который выдавал в ней ласковую, но одновременно строгую мать.– Берек, дорогой, поднимись, пожалуйста, в свою комнату.
Послушно кивнув, мальчик направился к крутой лестнице, ведущей на второй этаж. На вид ему было лет пять, не больше.
–Простите, я на секунду отлучусь к сыну, хорошо?
–Да, конечно,– поджала губы я, снимая со своих ног обувь.
–Проходите в гостиную,– она указала в сторону дверного проёма, за которым, очевидно, располагалась предлагаемая для нашего расположения гостиная.– Я скоро вернусь.
Как только Тереза удалилась наверх, я едва уловимым шёпотом обратилась к Риду:
–Обрати внимание,– я кивнула головой в сторону женского плаща, висящего на вешалке у выхода, после чего почти сразу услышала шаги, предупреждающие о возвращении к нам хозяйки дома.
Мы перешли в гостиную до того, как Тереза вновь возникла перед нами. Из-за пасмурной погоды и соответствующего ей освещения, это и без того скромное жилище сейчас выглядело совсем маленьким от теней, собравшихся по углам за мебелью, но оно определённо точно было ухоженным и даже уютным. У Терезы Холт явно наличествует хороший вкус. Основное внимание в интерьере гостиной привлекала пусть и не новая, но всё ещё красивая мягкая мебель горчичного цвета, и приятно гармонирующий с ней напольный торшер в стиле Тиффани.
–Присаживайтесь,– Тереза указала нам на диван, после чего заняла одно из двух продавленных кресел.
–Должно быть, вы догадываетесь, с чем связан наш визит к Вам,– заняв ближайшее к ней место на диване, решила начать издалека я.
–Да… Да, я догадываюсь,– поправив прядь своих густых волос, моя собеседница запрокинула ногу на ногу и сцепила пальцы на оказавшемся сверху колене. Жест человека, желающего закрыться.– Мы с Береком полночи не спали из-за этого. Муж миссис Фокскасл звонил мне несколько раз… Он… Кхм… Говорил, что она не вернулась домой, а потом… Около пяти часов утра к нам приходили ваши коллеги, так что… Это так ужасно… – её голос отчётливо дрожал.– Ванда Фокскасл была учительницей Берека… Я решила не отпускать его сегодня в школу…
