На самом деле я бы так не поступила. Не потому, что не хотела, а потому, что переезд в соседний штат был мне откровенно не по карману.
Тот факт, что после второго громкого заявления с моей стороны комиссия в течение всего лишь одной минуты согласилась принять нас в лоно своего заведения, меня озадачил. Я, конечно, осознавала, что Берек умён не по годам, но, похоже, не до конца. Помню, как после заявления директора школы о том, что она готова взять Берека в первый класс под свою ответственность, я опустила свой взгляд вниз и посмотрела на сына, крепко сжимающего мою руку. Он тоже смотрел на меня своими заинтересованными, огромными зелёными глазами, обещающими в будущем покорять женские сердца с первого взгляда.
–Мам, а ты уверена, что мне уже пора?– вдруг совершенно уверенным тоном поинтересовался он, не отрывая от меня своего пронзительного взгляда.
–Что пора, дорогой?
Я думала, что он ответит “пора в школу”, но вместо этого он произнёс кардинально отличающиеся от ожидаемых мной слова:
–Пора взрослеть.
Он как будто сам ответил на свой вопрос. Произнеся это резанувшее моё сердце словосочетание-ответ на свой вопрос, он перевёл свой взгляд с меня на взрослых, которые ещё несколько минут назад тестировали его вопросами вроде: “Сколько будет дважды восемь?” и “Ты знаешь наизусть какой-нибудь стишок?”. Берек знал сколько будет двенадцать умноженное на восемнадцать и знал наизусть пятьдесят четыре сонета Шекспира. Он прочёл им шестнадцать сонетов, после чего ответил на вопрос о том, что такое солнце, двумя вариантами: “Солнце – это одна из звёзд нашей Галактики и единственная звезда Солнечной системы” и “Это то, что дарит людям жизнь”. Были и другие вопросы, и более развёрнутые ответы, но эти моменты того дня мне запомнились больше всего. Очевидно, именно солнце подарило жизнь этому ребёнку, произведя его на свет посредством скромных ресурсов моего организма и ещё более скромных ресурсов организма того, кто оказался достаточно глуп, чтобы не суметь воспользоваться презервативом правильно и после отказаться от знания о существовании этого близкого к совершенству существа, появившегося на свет вследствии беспрерывной цепочки ошибок.
–Мам, а тут будут другие дети?– продолжая сверлить взглядом расшумевшихся взрослых, вдруг вновь спросил у меня Берек и, выпустив мою руку, не дожидаясь от меня ответа, продолжил.– Если это такая школа, где только взрослые, тогда я не хочу в неё ходить.
–Я думала, ты хочешь ходить в школу, чтобы получать знания…
–Нет, мама, знания я пока ещё могу и с тобой получать,– он грустно вздохнул.– Мне бы друзей, раз уж папы у меня нет.
Той ночью я впервые за долгие годы разрыдалась посреди ночи в подушку. Почти пять лет я убеждала себя в том, что справляюсь со своим материнством, напрочь не замечая очевидного: моему сыну не хватает одной лишь меня. Ему всегда будет не хватать только меня. Пустота там, где должен быть его отец, уже начала облачаться в слова пока ещё маленького мальчика. Впрочем, я знала, что рано или поздно этот день наступит: Берек заговорит об отце. В тот день он не спросил о нём, а именно заговорил о нём. Впоследствии он всё чаще и чаще стал говорить о своём отце, но, почему-то, не знаю почему, никогда не спрашивал о нём. Он мог сказать нечто вроде: “Вот было бы здорово, если бы это мороженое нам купил папа!”,– или: “Было бы интересно позапускать этого воздушного змея с папой”,– или: “Папа бы точно смог построить самый большой песочный замок на этом пляже”,– но до сих пор он ни разу так и не спросил меня: “Кто мой папа?”. Я не понимала, почему… Почему? Но я боялась этого уточнения. Потому что я не хотела отвечать на вопрос о том, кто его папа. Потому что тогда мне пришлось бы сказать ему правду – ведь я всегда говорила своему ребёнку правду, считая ложь плохим фундаментом для воспитания достойного человека. И тогда мне пришлось бы сказать своему сыну, что он родился у меня потому что я… Любила его отца. А я не хотела слышать от себя этих слов… Этой правды. Потому что я была испорченной взрослой. Но и солгать я не смогла бы. Потому что я не хотела портить своего сына. И поэтому я не спрашивала у Берека, почему он не спрашивает у меня, кто его отец. Потому что я боялась своей правды и потому что боялась правды его.
***
Переезд в Роар гарантировал мне серьёзные финансовые затраты, и я это прекрасно осознавала. Только то, что прежде живя в квартире, двадцать лет назад оставленной моему отцу бабушкой в качестве наследства, в результате чего мне не приходилось платить арендную плату, лишь коммунальные платежи, очень сильно спасало моё положение, но теперь мне необходимо было выделить крупную сумму на аренду жилья, к которой, к моему ужасу, я была не готова. И не потому, что у меня была маленькая зарплата – она была сносной – а потому, что арендную плату за сдающуюся в одном из прибрежных таунхаусов квартиру необходимо было внести на полгода вперёд, а для меня подобная сумма в буквальном смысле являлась неподъёмной. Максимальный срок аренды, за который я могла заплатить, составлял три месяца, и-то с учётом того, что уплатив за них я бы должна была отказаться от бензина для своей рухляди, но в пешехода мне категорически нельзя было превращаться, иначе бы я просто разорвалась между школой, работой, походами в продуктовые магазины и далее по этому бесконечному списку вездесущей матери.
Всё началось с того, что Астрид, узнав о том, что я собираюсь переезжать в Роар, мгновенно, то есть менее чем за одни сутки, нашла для меня подходящее жильё. Во-первых, оно было недалеко от школы Берека, во-вторых, оно было фантастически близко к пляжу, и в-третьих, оно стоило совсем дёшево, как выражалась моя сестра. Это была двухэтажная квартирка в двухэтажном таунхаусе, и хотя сам таунхаус был старше меня, и почти все комнаты в квартире были клаустрофобически узкими, всё же данное жильё было хорошим. На первом этаже располагались маленькая прямоугольная прихожая, компактная гостиная, преступно крохотная ванная комната, квадратная кухонька и компактный чулан. На втором этаже было всего две, зато очень просторные комнаты: спальня и гардероб – обе эти комнаты располагались под низкой, скошенной крышей.
Мне откровенно понравился этот дом: через открытую форточку доносятся буйные звуки прибоя, до пляжа рукой подать, школа Берека практически в шаговой доступности, квадратных метров для нас двоих более чем достаточно, а выцветшие обои в цветочек можно счесть просто винтажными. Тот же факт, что бóльшая часть меблировки пребывала в откровенно дряхлом состоянии, меня совсем не смущал – у меня кое-что имелось из своей мебели (моя и Берека кровати, диван, два кресла, рабочий стол, несколько стульев и комод), плюс к этому женщина, сдающая эту квартиру, разрешала немного расчистить пространство и выкинуть всю ту мебель, которую я сочту лишней. Естественно от такого предложения я сначала пришла в восторг, на первых порах даже не задумавшись о том, в какую сумму мне обойдётся грузоперевозка и отдельно услуги грузчиков на расчищение этого самого пространства, и заполнение его моими вещами. Астрид же, видя одобрение и даже лёгкую улыбку на моём лице, буквально сияла от радости, понимая, что мне нравится этот вариант. Она одобрительно подмигивала мне и показывала два больших пальца за спиной хозяйки квартиры, явно намекая на то, что это место срочно нужно снимать, пока оно не ушло к другим желающим жить близко к пляжу. А с учётом того, что перед этим в телефон сестра уверяла меня в том, что аренда данных квадратов обойдётся мне дёшево, я и вовсе расслабилась, так что в итоге достаточно поспешно ответила на любопытствующий взгляд арендодателя словами: “Меня всё устраивает. Я согласна арендовать эту квартиру”. И только после озвученного мной согласия я узнала о подводных камнях столь привлекательного предложения, которое, как я изначально и подозревала, просто не могло не иметь тайного скелета в шкафу. Хозяйка квартиры хотела, чтобы полная стоимость за аренду была внесена мной за полгода вперёд уже на следующий день после заключения арендного контракта. Фишка же дешёвого жилья заключалась в том, что оно сдавалось на десять процентов дешевле, чем любое другое жильё в округе, потому что никто из желающих жить рядом с заливом не мог позволить себе заплатить полную стоимость за полгода вперёд. Астрид же с чего-то вдруг решила, будто я смогу потянуть эту плату. Наверное она думала, что в моей заначке пятилетней давности остались ещё какие-то деньги, но правда заключалась в том, что этой заначки уже два года как не существовало, потому как я наотрез отказывалась принимать в помощь деньги от старших брата и сестры.
