–Клянусь, этот мальчик вылитая копия Вас!– ещё шире заулыбался Ричард и, резко вскинув руки вверх, добавил.– Что же это я вас задерживаю, Вы и так уже сильно опоздали. Давайте, проезжайте вперёд, встанете вместо вон того чёрного мерседеса с номерными знаками из единиц.
Уже спустя три минуты мы стояли на одном из самых выгодных парковочных мест. Слова Ричарда о том, что Байрон “ничего не заметит”, говорили о том, что инициатива угодить нам исходила именно от добродушного водителя, отчего мне было немного легче.
Я ещё не успела отстегнуть свой ремень безопасности, а Берек уже отстегнул свой и открывал свою дверь:
–Ну же, мама, давай быстрее! Вдруг рыцари уже здесь?– схватив упакованную в красивую блестящую обёртку книгу, Берек поспешно выскочил из машины, что с ним прежде никогда не случалось. Гулко выдохнув, я почти почувствовала, как воздух, словно помпой вытолкнутый из моих лёгких, чуть не оцарапал моё сжимающееся от неприятного предчувствия горло. Это будет тяжёлый вечер. Но всё проходит, а значит неминуемо пройдёт и он. Нужно только пережить его и всё. Вроде бы ничего сложного. Просто… Пережить.
***
О том, что, по факту, я веду Берека не просто на детский праздник, организованный в доме его биологического отца, но на день рождения его двоюродный сестры, я поняла в момент, когда увидела отца Байрона и осознала, что представший передо мной мужчина в инвалидной коляске – дедушка моего сына. И в следующую секунду в моём подсознании произошёл так называемый запоздалый “бум” – я поняла, что сегодня мой сын заочно познакомится со своими прямыми родственниками, которые конкретно мне являются совершенно посторонними людьми. До сих пор у нас с Береком всё было общим и вдруг я увидела, что у этого ребёнка имеется что-то не принадлежащее мне: по сути, он является кровной частью той семьи, которую лично я считаю едва ли не худшим примером семьи. От подобных мыслей меня вдруг затрясло и бросило в пот.
–Тереза!– радостно воскликнула Августа и, ткнув в плечо мужчину в инвалидном кресле, продолжила на не менее радостной ноте.– Папа, посмотри, это та самая Тереза Холт, о которой я тебе рассказывала! Она работает над дизайнерским проектом этого и гостевого домов.
–Очень приятно познакомиться,– заулыбавшись, мистер Крайтон-старший протянул мне свою руку и с неожиданной силой пожал мою.– Эрнест Крайтон, отец Августы и дед именинницы. Откровенно говоря, я не знал, что Байрон решил поменять интерьер этого дома. Я думал, что он взялся только за гостевой.
–Разве я тебе не рассказывала?
–Нет,– качнул головой старик.
До сих пор я никогда, даже на фото, не видела мистера Крайтона-старшего. Но я вдруг поняла, что всё это время, исходя из моих знаний, вытекающих из моего знакомства с его женой, я представляла себе этого человека в не самом лучшем свете. Я думала, что внешне он будет похож с Байроном, так как с Лурдес Байрон явно не совпал ни в единой черте лица, и ещё думала, что мистер Крайтон будет не менее, может быть даже более высокомерным, чем его жена. Но передо мной предстал совершенно не тот человек, который последние пять лет невольно жил в моём воображении. Этот человек был похож на Байрона только своим идеально ровным лбом и густыми волосами, которые, впрочем, уже начинали неумолимо седеть, и в его глазах не читалось ни капли высокомерия или любой иной эмоции из одной с высокомерием оперы. Глаза этого человека были светлыми и излучали скорее не доброту, но мягкотелость. Я с первого взгляда смогла определить, что этот мужчина является абсолютной противоположностью своей жены, что показалось мне даже странным. И ещё он сидел в инвалидной коляске. Байрон никогда не говорил мне о том, что его отец прикован к креслу. Когда он рассказывал мне о нём, он говорил о быстром, энергичном и подвижном мужчине, и потому я рисовала в своём воображении соответствующий данному описанию образ. Но все мои представления были мимо. Реальность оказалась на удивление отличающейся от воображаемой правды. Что, впрочем, могло бы меня и не удивлять – в конце концов, уже не в первый раз моя персональная реальность отличалась от красочных слов Байрона, и у меня уже был опыт с тем, как однажды “его правда” оказалась болезненно-непоправимо-несопоставимой с “моей правдой”.
–К сожалению, Августа рассказывала мне только о Вашей работе над гостевым домом, но я видел Ваши эскизы,– продолжал мистер Крайтон.– За свои шестьдесят пять лет я повидал много дизайнерских проектов, но немногие из них врезались мне в память так, как врезался Ваш. Вы талантливый дизайнер, миссис Холт.
Он назвал меня миссис.
–Может быть дело в том, что у тебя плохо развита фотографическая память, а не в таланте дизайнера,– раздался прямо у меня за спиной холодный женский голос. Ещё до того, как Лурдес Крайтон дала о себе знать посредством звуков, я почувствовала её присутствие по стойкому аромату парфюма “Shalini”. От сочетания знакомого аромата с не менее болезненно знакомым мне голосом, по моей спине пробежала рябь мурашек, а в следующую секунду из-за моей спины появилась и сама носительница колюще-режущих воспоминаний.– И, насколько мне известно со слов Августы, перед тобой стоит вовсе не миссис Холт, а мисс Холт. Тереза – мать-одиночка.
Тот факт, что Лурдес подчеркнула моё незамужество при имении ребёнка может быть и мог бы меня уколоть, но перед этим она не менее болезненно уколола собственного мужа, в присутствии посторонних людей назвав его память плохой, так что её укол я восприняла с неожиданным облегчением: значит, эта женщина подобным образом обращается не конкретно со мной, а в принципе со всеми окружающими её людьми, даже с самыми близкими. Выходит, она вовсе не выделяет меня и не делает из меня мишень для своих нападок. Она просто такой человек, и дело вовсе не во мне, а только и только в ней. Может быть, у неё было сложное детство или имеется какая-нибудь психологическая травма, в итоге сделавшая из неё стерву? Возможно это странно, но от только что прозвучавших слов Лурдес, пропитанных неприязнью не ко мне одной, мне вдруг настолько сильно полегчало, как будто с моих плеч свалился не камень, но целая гора. Поэтому, когда к Августе подошёл её муж, Марк, и улыбнулся мне, я неожиданно искренне улыбнулась ему в ответ. Всё в порядке. Крайтоны не такие уж и клыкастые люди: Августа улыбчивая и, если вспомнить, всегда была ко мне доброжелательна, Марк молчалив и дружелюбен, мистер Крайтон носитель мягкого темперамента. Даже их водитель, Ричард, человек с вечной улыбкой на лице, приходящий на помощь нуждающемуся при первой же возможности. Выходит, это стадо портит всего две паршивые овцы. Вернее, одна овца и один баран. Лурдес была холериком с завышенной самооценкой, Байрон же пошёл ещё дальше – если его мать ещё была способна воспринимать своих собеседников за людей, пусть и не таких совершенных, какой она сама себя считала, тогда её сын вполне мог позволить себе развлекаться с людьми, как с интересными, но быстро наскучивающими куклами.
–А это Ваш сын?– совершенно спокойно проигнорировав колкость своей жены – очевидно, он, как и все, уже давно привыкли к её манере общения – вдруг перевёл своё внимание на Берека мистер Крайтон.– Как Вас зовут, молодой человек?
