Я копаюсь в кармане своих узких джинсов и достаю несколько монет.
Бросаю их в отверстие, и автомат загорается. Боксерская груша опускается.
Сжимаю кулак — готово.
Это не может быть так сложно, верно?
Я отвожу руку назад и бью.
Очевидно, это трудно.
Потому что я даже не забила грушу обратно, чтобы определить силу удара. Она лишь слегка раскачивается, но остается на месте.
Ну что же, это неловко.
Оглядываюсь вокруг посмотреть, видел ли кто-нибудь, но никто не обращает на меня внимания.
Хорошо. Попробуй снова, Кам. У тебя получится.
На этот раз я готовлюсь немного больше.
Встряхиваю плечи, расслабляясь. Принимаю стойку: раздвигаю ноги и слегка сгибаю их в коленях. Затем отвожу руку назад и бью по груше.
Ура! У меня получилось!
Но… о… это самый низкий результат, который можно получить?
М-да, это я.
Верно. Я собираюсь повторить.
И на сей раз намерена выбить все дерьмо из этой боксерской груши. Я не проиграю.
Достаю еще пятьдесят центов из кармана и бросаю их в отверстие. Боксерская груша опускается.
— Ты тратишь свои деньги впустую.
— Чт… — Поворачиваюсь на голос и… святое дерьмо.
Это Секс-Бог. Он стоит прямо здесь. Смотрит на меня.
Иисус.Его глаза. Голубые. Как самые голубые из голубых. Как я-хочу-утонуть-в-них-и-никогда-не-возвращаться-на-поверхность голубые.
— Твоя стойка совершенно неверная, — говорит мне. — Тебе никогда не удастся хорошенько замахнуться и ударить по груше, стоя так. — Он кивает на мои ноги.
Я смотрю сверху на них.Для меня они выглядят вполне нормально.
— Что не так с моими ногами? — спрашиваю я.
Посмеивается, и слышу эхо этих слов в своей голове. Мне приходится сдержать стон смущения.
— Ну, с ними все в порядке. — Он пожимает плечами. — Это великолепные ноги. Лучшие, что я видел, на самом деле. Но то, как ты стоишь, это неправильно. Твои бедра в таком положении не могут поворачиваться, а это значит, в твоем ударе нет размаха. Нет размаха — нет удара.
Великолепные ноги.
Лучшие, что он видел.
Честно говоря, после этого я больше ничего не слышу.
— Прости, что?
Он снова усмехается.
— Тебе нужно двигать ногами. Встань вот так. — Показывает мне свою стойку.
— Хорошо. — Переставляю ноги, чтобы повторить то, как он стоит.
— Правильно, — говорит. — А теперь тебе нужно немного отвести бедра назад. Вот так.
Следую его указаниям и разворачиваю свои бедра.
— Затем скрути руку в кулак, большой палец снаружи. Отведи руку назад и позволь бедрам провернуться. Пока ты размахиваешься, вложи всю свою массу тела в этот удар.
Я делаю, как он говорит. Замахиваюсь, а потом вкладываю весь вес тела в руку. Вместе со всеми эмоциями, вызванными переездом из Балтимора, моими друзьями и теми подлыми девчонками, которых встретила ранее.
Ударяю по этому мешку со всей силы, какая во мне есть. Чувствую момент соприкосновения кулака с кожей. Получился хороший удар.
Груша прячется назад, и цифры начинают расти.
Средний удар!
Да!
— Я сделала это! — Взволнованная, подпрыгиваю на цыпочках.
— Ты сделала. — Его губы изгибаются в полуулыбке. Самая сексуальная улыбка, которую я когда-либо видела.
И растекаюсь лужицей у его ног.
Заправляю волосы за ухо.
— Спасибо, — произношу я.
— Пустяки. — Он пожимает плечами.
— Откуда ты знаешь о боксе? — спрашиваю у него.
— Я боксер.
— Типа настоящий боксер?
Убейте меня. Убейте меня прямо сейчас.
Он снова улыбается.
— Да, типа настоящий боксер. Ну, я, конечно, не профи. Дилетант в данный момент. Я не смогу стать профи, не получив свою боксерскую лицензию, и ее не могу получить, пока мне не исполнится восемнадцать.
— Тебе еще нет восемнадцати?
— Семнадцать.
— Вау. Ты выглядишь намного старше.
Он смеется.
— Я часто это слышу.
— Значит, ты выпускник?
— Нет, предпоследний курс. Мой день рождения в сентябре.
— Ах, августовский ребенок здесь.
— Ты тоже из предпоследнего курса?
— Неа. Второкурсница. Мне пятнадцать, — добавляю, как будто необходимо подчеркнуть этот факт.
Так держать, Кам. Оттолкни его своим возрастом.
Не то чтобы я его притягивала… Но неважно.
Он молчит достаточно долго. Я ощущаю укол разочарования в груди, что кажется просто безумием, так как только познакомилась с парнем.
— Итак… У нас разница всего лишь в один учебный год, но ты почти на два года старше меня. Ладно, на год и одиннадцать месяцев старше. Это странно, если задуматься.
Иисусе, Кам. Хватит болтать. Почему бы также не сообщить ему о твоем законном опекуне, работающем в полиции Нью-Йорка, и положить конец всем надеждам на то, что у вас могло бы что-то получиться?
— Ты выглядишь старше, — говорит он. — Без обид.
— Ничего страшного. Я тоже часто слышу подобное. Думаю, это из-за моего роста. Надеюсь, не из-за лица. Не хочется иметь преждевременно состарившееся лицо.
Он хохочет. Но не чувствую, что смеется надо мной, словно думает, будто я полная дурочка. Больше похоже на то, что он считает меня забавной. В хорошем смысле этого слова.
И такие выводы делают что-то странное с моим животом.
— Тебе не нужно беспокоиться о своем лице, — произносит он и снова улыбается своей полуулыбкой.
Что-то врывается и порхает в моей груди.
Я чувствую головокружение и легкость.
Черт возьми, он симпатичный.
— Где твои друзья? — интересуюсь, паря в облаках из-за него.
— Как ты узнала, что я здесь с друзьями?
Ах. Дерьмо.
— Я, эм… Хорошо, я видела тебя раньше. Ты стоял возле этого автомата, сама была там. Но я не преследовала тебя, или что-то в этом роде. Просто видела тебя. Вот и все.
Я умираю. Иисус. Убейте меня. Живо.
