Я должна заниматься йогой. Расслабляться. Сосредоточиться. Очистить свой разум. Но я не могу.
Во мне слишком много злости, чтобы даже пытаться заниматься йогой.
Поэтому сейчас я делаю упражнения в своей гостиной, чтобы избавиться от адреналина, раздирающего мое тело, и расслабиться настолько, чтобы заниматься йогой.
Я могла бы выйти на пробежку, чтобы сжечь горячую энергию, но я не уверена, что не вбегу прямо сейчас в бар.
То, как мне удалось добраться до дома, не зайдя в один из них, было чертовым чудом.
Останавливалась ли я возле паба и смотрела на него добрых пять минут?
Да.
Заходила ли я внутрь?
Нет.
И за это я заслуживаю гребаную медаль.
Я так хотела зайти внутрь. Это было бы так легко.
Но я не поддалась порыву, и это главное.
Вместо этого я ушла и быстро пошла домой. Как только я оказалась в своей квартире, я сняла с себя одежду и переоделась в спортивный лифчик и шорты. Придвинула журнальный столик к стене и включила музыку.
Должно быть, я слушала Н`синг в последний раз, когда у меня был включен iPod, поэтому я оставила его играть. Невозможно превзойти немного старой школы бойз-бенда, чтобы делать старомодные упражнения. Приседания. Отжимания. Прыжки. Все, что угодно, чтобы сжечь мой гнев. И это потихоньку работает.
Мое сердце бьется. Я потею. Выгоняю гнев из своих вен и разума.
Я начинаю бегать по кругу вокруг своей квартиры, напевая вместе с музыкой.
Наверное, сейчас я выгляжу как сумасшедшая. Но я делаю все, что в моих силах.
Я не привыкла справляться с эмоциями. В прошлом, когда я чувствовала что-то, с чем не могла справиться, я выпивала, и это исчезало.
Это как заново учиться справляться с эмоциями без костыля.
Но у меня получилось.
Я делаю это.
«Пока, пока, пока» подходит к концу, и начинает играть «Это должен быть я». Я хихикаю про себя, вспоминая мемы «Это будет май».
Боже, мне грустно.
Я начинаю подпевать, когда слышу, как мне кажется, стук в мою входную дверь.
Я останавливаюсь и наклоняю голову в ту сторону, размышляя, действительно ли я его услышала или нет.
Да, слышала, потому что стук повторился, но на этот раз сильнее.
Наверное, это кто-то из моих соседей. Надеюсь, они не придут жаловаться на музыку.
Я подхожу и убавляю звук. Затем, босиком, подхожу к двери.
Поднявшись на цыпочки, я проверяю глазок.
Я удивленно вдыхаю, когда вижу, кто стоит за дверью.
Арес.
Как, черт возьми, он попал в мое здание? Только через домофон можно войти в здание. И что он здесь делает? Наверное, пришел, чтобы поиздеваться надо мной и оставить за собой последнее слово.
Ну, он может просто отвалить.
Я отхожу от двери, не собираясь ее открывать.
Как будто он знает, что я только что так подумала, он говорит через дверь:
—Ари, я знаю, что ты там. Я только что слышал, как ты выключила эту дерьмовую музыку.
Ух. Засранец.
Я упрямо складываю руки на груди.
—Я не притворяюсь, что меня здесь нет. Я просто решила игнорировать тебя.
—Но ты не игнорируешь меня прямо сейчас.— Он звучит самодовольно.
Придурок.
Я показываю ему средний палец, хотя он меня не видит.
—Ты откроешь дверь?
—Нет.
—Пожалуйста.
Я не думаю, что когда-либо слышала, чтобы он использовал слово «пожалуйста» раньше. Особенно не ко мне.
Это заставляет меня открыть дверь. Но я хмурюсь, когда распахиваю ее. И я ненавижу, как мое сердце переключает темп при виде его, стоящего там. Предательское сердце.
Я вижу, как сжимается его челюсть, когда он оценивает мой внешний вид. И знаете, что? Меня даже не волнует, что я одета только в спортивный лифчик и шорты, вся в поту. Сейчас я не пытаюсь произвести на него впечатление.
Вообще-то, я никогда не хотела произвести на него впечатление.
Все, чего когда-либо хотела, это чтобы я ему понравилась. Чтобы он был моим другом.
Когда он наконец переводит взгляд с моего тела на мое лицо, его бровь поднимается.
—Н`синг? Серьезно?
—Ты заставил меня открыть дверь, чтобы ты мог придираться к моему выбору музыки?
—Нет. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, и…
—Ты имеешь в виду, что пришел проверить, не пьяна ли я. Ну, я не пьяна. Извини, что разочаровала.
Его глаза потемнели, челюсть сжалась до хруста.
—Эта мысль даже не приходила мне в голову.
Это меня удивляет.
—Я действительно пришел извиниться.
Ого, это меня удивляет. Мне приходится схватиться за дверь, чтобы не упасть назад от шока.
—Ты была права. Мне не следовало обсуждать тебя с Томпсоном. Как только он заговорил об этом, я должен был закрыть ему рот. Я позволил втянуть себя в балаган в комнате просмотров, и это было неправильно. Я сожалею об этом.
—Спасибо, что извинился. Но в этом была правда. Ты думаешь, что у меня есть багаж.
—А разве не у всех?
Правда.
—Наверное. Но ты использовал это как причину, чтобы не быть со мной.
Его голова наклоняется в сторону.
—Ты хочешь… этого?
—Боже, нет!— врунишка.— Мне просто больно слышать, что я не подхожу для свиданий из-за моих проблем с алкоголем.
—Ты не бесполезна, Ари. Это далеко не так.
Мое сердце заколотилось.
—Но я не могу встречаться с таким человеком… как ты.
И резко оборвалось.
—Из-за моих собственных причин. Но я не должен был говорить это как оскорбление в твой адрес, когда разговаривал с Томпсоном.
Я ненавижу боль, которую чувствую сейчас в груди.
Знаю, что я ему не нужна. Я всегда знала это с того момента, как встретила его.
Конечно, он, вероятно, думает, что я пригодна для траха.
Я вижу, как он иногда осматривает меня. Он делает это прямо сейчас. Я не слепая.
Но думать о ком-то, что его можно трахнуть, это совсем другое, чем рассматривать его как материал для свиданий.
Я полная противоположность тому, что он хочет.
Я знаю это.
Так почему же меня это так беспокоит?
