Куратор ненадолго замолчал.
–И единственное, что меня утешает,– продолжил он,– это вера в то, что всё это – виртуально, не по-настоящему. По крайней мере, мне хочется в это верить…
Вики, в который раз, взглянула ему прямо в глаза.
–Я видела боль,– медленно произнесла она,– боль и страдания моего народа. И я не думаю, что эти страдания виртуальны…
–Безусловно!– согласился Чалонг.– Пока мы здесь, и принадлежим этому миру, для нас нет иного бытия. И никто не смеет обрекать на страдания другого. Это – большой грех…
Вики замерла.
–Так почему вы делаете то, что делаете?– вдруг выпалила она, всё так же, не отрывая от него взгляда.– Как то, что ваши отряды стравливают народы друг с другом, вяжется с вашей философией, с вашими высокими словами?
Чалонг глубоко вздохнул.
–Вся Вселенная не стоит слезы ребенка,– произнёс он.– Но иногда приходится выбирать между тысячами или миллионами слёз… Вам ли этого не знать, принцесса, ведь вы сами родились в семье правителя, и, рано или поздно, и вам пришлось бы выбирать…
–Вы хотите сказать, что чья-то жизнь… – начала было Вики.
Но куратор жестом попросил её остановиться.
–Позвольте, принцесса,– произнёс он,– за этим я и позвал вас сюда…
Видя нахмуренные брови девушки, Чалонг покачал головой.
–Выслушайте меня, и у вас не останется вопросов. Только не перебивайте и выслушайте до конца…
Вики медленно кивнула.
–Я достаточно видел,– начал Чалонг,– чтобы утверждать, что природа человека и без того жестока. Как заблуждались мы, убаюканные нашими опекунами, на заре этого нового мира…
Этот мир основан на насилии, на смерти, крови, пожирании себе подобных, в прямом и переносном смысле. Он – замкнутая система, а это – норма и способ его существования. Когда одно существо, чтобы продолжить свою, в общем-то, бессмысленную жизнь, должно прекратить бессмысленную жизнь другого существа. Наши добрые и нежные дети поедают нежных детёнышей других существ, отрывают им конечности, давят и мучают, хотя их этому никто не учит, скорее наоборот…
Чуть ли не нормой было и остаётся зарезать за кусок пищи, изнасиловать беззащитную девочку в захваченном городе, убить старика ради забавы… И это никогда никуда не исчезает. Это всё равно, что пытаться прикрыть ощетинившуюся колючками булаву шелковым платком – любая война вновь покажет истинное человеческое лицо…
А всё потому, что мы – просто звери. Звери, единственный способ выжить для которых – пожирать себе подобных.
Чалонг испытующе взглянул в лицо Вики. Девушка молчала, но скулы её ходили ходуном.
«Может отсюда, из этой философии – его прозвище?»– подумала она.
–С древних времён,– продолжил куратор,– мудрецы пытаются обуздать природу человека, подстроить его под то, что ему не свойственно, с помощью совести, а чаще страха. Страха перед людьми или «высшей карой».
А другие осуждают варварство лишь потому, что оно несёт угрозу им самим. Сами же запросто могут поступить ещё хуже…
Так или иначе, при тех или иных обстоятельствах, мерзкая сущность «человека» всё равно выпирает.
А может, она вовсе и не такая мерзкая?
Животные, убивая друг друга, не считают, что поступают плохо. Так, может, нам это навязали? Может, и не стоит натягивать этот мир на утопические принципы? Может, нужно научиться жить в нём, действовать с позиции силы, брать то, до чего сумеешь дотянуться, и стараться поменьше отдать?
Чалонг воздел палец вверх, видя, что возмущенная девушка уже готова его перебить.
–Но я видел, что в этом мире находится место и другому,– продолжил он.– В этом мире, вопреки всему, находится место добру, нежности, состраданию… И в любой войне есть те, кто не теряет человеческое лицо…
Человеческое лицо… – повторил он,– Не зря мы всё же перестали быть зверьми. И можем или скатиться вниз, к зверю, или подняться вверх, к нашему Творцу…
Наше предназначение – стать Людьми в этом мире, не потерять себя, не потерять то, что в нас заложено, не задуть тот крохотный божественный огонёк, не поддаться обстоятельствам…
Мы, пожалуй,– животные, но мы всё же не звери… И мы не должны брать с них пример. Зверям недоступны высшие человеческие побуждения, способность обуздать свои низменные инстинкты, свои страсти и желания…
Если пойдёшь не тем путём, то потеряешь свою душу… Вернее, человеческая душа так и не родится в тебе, ибо взрастить её дано далеко не каждому – я верю в то, что не каждый из нас обретает эту душу в конце пути, и никому она не дается сразу…
Да, кто-то умирает в младенчестве, подчиняясь закону случайности, который правит этим миром – с него и спрос таков. У него ещё будет шанс… Но вот чем больше тебе дано, тем больше с тебя спрос… Ты так и останешься здесь, в этом круговороте, пока не поймёшь своего предназначения, или не будешь окончательно «забракован»…
Скорее всего, и я, ответив за содеянное, ещё вернусь сюда. Как знать…
Нужно просто верить. А всё остальное – лишь приманка, на которую ты не должен клюнуть. То, что происходит вокруг – лишь способ существования. А вынужденная жестокость, например, в убийстве животных ради пропитания – не руководство к действию… Выбирай свой пусть, но не обманись! И может тогда, рано или поздно, ты придёшь туда, куда стремишься, навсегда покинешь этот виртуальный мир…
Чалонг замолчал и перевел дух. Было видно, что он сильно возбужден – желваки на его скуластом лице буквально ходили ходуном.
–Простите, что вот так, в одночасье, вываливаю на вас всё это, все свои мысли,– обратился он к Вики.– Просто у меня осталось мало времени, а я хочу поделиться с вами… Наберитесь терпения, прошу…
По лицу девушки было видно, что ей тяжело воспринимать этот бесконечный поток сознания. Попытавшись собраться с мыслями и сосредоточиться, Вики кивнула, подтверждая готовность слушать дальше. Чалонг благодарно улыбнулся.
–Так вот,– вновь заговорил он,– на этом пути от Зверя до Человека нам нужна помощь, а не помехи…
Теперь, когда я вспомнил наших наставников, я понял, откуда в моей голове всегда были эти мысли. Мы и вправду были чисты – они сделали нас таковыми…
Но я уже говорил, принцесса, что есть в этом мире и иные силы… И они пытаются раскрыть, вытащить наружу всё самое плохое, что есть в людях. Возродить в нас Зверя, себе на забаву…
Чалонг снова ненадолго замолчал и задумался.
–Один зверь, одно животное стало немного умнее других,– усмехнулся он.– Немного, совсем капельку… Это не имеет ничего общего с истинным Умом, истинным Знанием…
Но этого хватило, чтобы это животное посчитало себя Властелином, наделило себя правом решать чужие судьбы… Среди людей те, кто «достиг» чего-то, с презрением смотрят на остальных, считая себя уже и хозяевами людей… И они перестают считаться с интересами своих братьев, воспринимают их лишь как «ресурс» вдостижении своей цели. Они, видите ли, мыслят глобально, а такие мелочи, как чья-то жизнь, даже миллионы жизней, перестают их занимать… Этим вполне можно пожертвовать ради «великой» цели: превосходство расы, кусок земли, очередная империя… А если задуматься, всё это – полнейшая, беспросветная чушь…
