Люди, подавляющее большинство,– эгоисты. А порой и сволочи…
Немногие способны подняться на ту высоту, чтобы не злорадствовать, не злословить за спинами других, не предаваться этой тайной внутренней радости, наблюдая, как кто-то оступился… Не обсуждать и не осуждать… А кто-то вообще упивается чужими страданиями…
Даже те самые близкие, если копнуть глубже, мерят всё собой. Что будет после твоего ухода? Будут слёзы и причитания о том, что ушедший их оставил, о том, чего они сами лишились, о том, что остались одиноки… Но вряд ли кто-то поставит себя на место ушедшего, окунется в его последние страхи, в его последние мысли, ощутит безысходность, почувствует его неизбывную тоску от расставания с этим миром… И уж точно никто не разделит с ним агонию, когда уже никаких мыслей не остаётся…
А чего бы он, собственно, хотел? Вечного горя и тоски? Нет, конечно. Значит, даже те потери, в которых он, Алвис Тайт, возможно, будет виновен, живые переживут… Несмотря ни на что…
Банальная мысль: большинство из нас с каждым человеком не только ведут себя по-разному, но и чувствуют себя совершенно иначе, чем с остальными, открывая очередную грань своего «Я». И когда кто-либо исчезает из твоей жизни, то вместе с ним зачастую уходит и эта частичка тебя самого. А если уходит кто-то значимый, то ты можешь потерять очень и очень многое, и уже никогда не будешь прежним, «тем самым»… Это уйдет безвозвратно…
Но опять же: для тебя, тебе… Ты, ты, ты…
Каждый пропускает всё только через себя. Ведь он и есть «центр Вселенной»… Но такова уж природа людей… Люди злы и равнодушны, и это проявляется не столько в агрессии, сколько в неспособности большинства искренне сопереживать… Или он только хочет так думать? Хочет так оправдать себя; оправдать, что и сам стремиться стать таким, каким хочет представить всех остальных…
Люди жалеют лишь себя… Да уж… Не очень убедительно… Пусть он расскажет это матери, потерявшей своего ребёнка…
Как потом смотреть им в глаза? Ведь это будет его распоряжение, его ответственность… И они не поймут, даже если он, и правда, не мог иначе… И не простят… А ведь он всю жизнь так хотел быть для всех «хорошим»… Что перевесит: слезы или радостные крики? Проклятия или аплодисменты?
Трус, жалкий трус. Он просто боится. Боится ответственности, боится их проклятий, боится стать виновным в их потерях… Боится, в конце концов, что перестанет слышать не только эти проклятия, но и свою совесть…
Есть ли великая цель, которая оправдает всё?
А кто он, собственно, такой, чтобы рассуждать об этом? Он, Алвис Тайт – такой же, как все, если не хуже… Он не только глупый и эгоистичный, но ещё пафосный и лживый… Такой же, как все…
Внезапно внимание Алвиса привлекли трое парней подозрительного вида, что появились на другом конце уставленной лавочками широкой аллеи. Сам не понимая отчего, он вдруг почувствовал тревогу – ему показалось, что парни бросают взгляды в его сторону. Но вот к ним подбежали две девушки и увлекли их куда-то за деревья, на боковую дорожку.
Алвис облегченно вздохнул. Капли стали падать на землю чаще, и он поднял глаза на тёмное, тяжелое небо…
«Нет уж, посижу ещё немного»,– подумал Алвис.
Спустя пару минут он вернулся к своим мыслям:
…Жизнь похожа на грандиозный, бушующий красками бал. Вот кто-то сыплет остротами на сцене, кто-то, отгородившись ширмой, решает с партнерами деловые вопросы, а кто-то безнадёжно заскучал… Люди приходят и уходят, и уход их почти никто не замечает, разве только те, кто сидел рядом. И, как и на том самом балу, с каждым из нас просто прощаются в момент ухода, а затем возвращаются к своим «развлечениям». Да и все разговоры, даже о самых заметных фигурах, затихают за пару недель… И каждому, кто приходит проводить, не желая думать о своём собственном уходе, точно также придётся уйти, рано или поздно… Все они… Все, кто собрался на это «прощание», окажутся главными персонажами такого же действа, окруженные своими «зрителями»… Кто-то – больше, кто-то – меньше. Ведь навечно остаться «зрителем» не получится… Рано или поздно, придётся «ступить в круг софитов». Вопрос лишь во времени – главное, чтобы «не скоро», «когда-нибудь потом»… И в тот момент кажется, что это «потом» никогда не настанет… Но это неизбежно, как ни крути, а время пролетает незаметно, и его никогда не бывает вдоволь. Если только жизнь не станет в тягость…
Время, отведённое тебе – лишь краткая отсрочка. И без цели, без смысла, она окажется пустой…
Так, может, в этом всё дело? Не ради людей он лезет туда, куда не следует, а ради себя самого?
Имеет ли он право решать за других, навязывать им цели, вторгаться в их жизни? Ведь он не хочет просто поддерживать статус-кво, он желает выстроить новую реальность, а это никогда не обходится без жертв… Стать политиком, который будет протирать штаны в кабинете, ему было не интересно. Неужели все они, «реформаторы» и «революционеры», также метались? Задумывались ли они о последствиях, или просто упрямо шли к своей цели? Достоин ли он стать с ними в один ряд? Да и сумеет ли?..
Ладно, а что дальше? Обеспечим жизнь будущих поколений, и вот тогда «заживём»? Но ведь те люди будут другими, а эти… В их адрес будут звучать хвалебные слова, их будут прославлять, но никто, если честно, не будет жалеть их искренне, от всего сердца. Вроде: «ну судьба у них такая», «они для этого подвига и были рождены»… Другое дело, мы, для кого они и построили «светлое будущее» ценой своих жизней…
А хорошо ли людям сейчас, в этой тепличной, но насквозь гнилой среде? Хорошо ли просто брести, без цели и смысла?
Это он тоже пробовал. И сам не заметил, как заблудился. Это было похоже на то, будто он повернул не туда, не на ту улицу… Вначале всё было хорошо: яркие огни и веселье, и он мчался по этой улице с огромной скоростью, под радостные визги и улюлюканье. Затем всё медленнее и медленнее. И вот пейзаж вдруг стал не таким уж весёлым… А затем он уже двигался с опаской. Праздничные огни сменились унылым и серым хламом. В конце концов, он оказался на тёмном пустыре, в окружении людей, которые не понимали его и которых не понимал он сам. Как он здесь очутился? Ведь на то, чтобы вернуться, и начать всё заново, не оставалось уже ни времени, ни сил… А есть ли он, другой путь? Есть ли другая улица? Или все они, так или иначе, ведут на этот самый пустырь?
А может, он просто обижен на всё и вся? Или нет?
Он так давно мечтал о том, чтобы наполнить свою жизнь смыслом, а не просто прозябать… Но даже сейчас, когда цель вроде ясна, он не чувствовал себя счастливым. Может, эта неопределенность, это вечное метание, были у него в крови? Поиски оправданий, чтобы отступиться, вернуться в своё «уютное болото»…
А хочет ли он вернуться? Будет ли он там счастлив, в этом самом болоте? Нет, это уже проверено. У него, вроде, было всё, о чём только можно мечтать: он не знал голода, холода и жажды, не знал нужды. Он жил в мире, где за покупки тебя благодарили, пусть и неискренне… Благодарили за то, что ты, пострадав день ерундой, вечером мог выбрать себе всё, что душе угодно, и просто набросать это в корзину… Ну и что? Так живут сейчас очень многие, но мало кто по-настоящему осознаёт, какая прекрасная жизнь ему досталась. Люди изо всех сил стараются найти повод для недовольства, уныния… Ходят с потухшими взглядами, жалуются друг другу, а порой, за стаканом того или иного «дурмана», соревнуются в том, кому досталась более «тусклая и тяжёлая» жизнь…
