–То, что нам известно – не есть истина в последней инстанции,– парировал Йотт.– Неужели то, как стремительно меняются наши представления об устройстве мира, ничему людей не учит? Нет! Каждое поколение продолжает считать, будто оно что-то «знает»… Вот они, дикари, заблуждались, а мы-то знаем! А пройдёт ещё миллион лет? Попали бы в будущее – смеялись бы сами над собой…
–Но есть вещи незыблемые… – возразил профессор Моргимерт.
–Нет незыблемых вещей… – ответил Йотт.– Ни одной… Есть лишь наши незыблемые представления о них… Но это мы опять перескакиваем…
На самом деле, споры профессора и Йотта обычно и занимали столько времени, потому что оппоненты действительно то и дело перескакивали с одного предмета на другой. Но на этот раз Йотт был не в настроении затягивать, да и обстановка не располагала…
–Давайте завершать это,– вздохнул он.– Я считаю, что нам суждено жить в вечном неведении, тешась обрывками и неверными трактовками, своими иллюзиями… Многие наши представления никогда не будут ни подтверждены, ни опровергнуты. А потому они бессмысленны. И если мы не можем познать главного – своего Предназначения, то и остальное смысла не имеет… Вот поэтому я, как и почтенный магистр Фрай, не уважаю всю эту «тягу к знаниям»…
–Хорошо, допустим, что вы правы,– поборов негодование, произнёс профессор, сделав вид, что смирился.– А в чём тогда смысл, по-вашему?
–В вере… – тихим голосом ответил Йотт.– В вере, в любви, в надежде… И больше ни в чём…
Профессор хлопнул себя ладонью по лицу.
–Опять вы за своё!– воскликнул он,– Вы каждый спор пытаетесь закончить этим самым!
–Потому, что это так!– твердо произнёс Йотт.
–Сколько раз я вам говорил, что некоторым людям приятно думать, что их существование, якобы, угодно каким-то там высшим силам!– завёлся профессор.– Это же просто перекладывание ответственности, отказ от самостоятельности…
–Давайте не будем об этом,– примирительно произнёс Йотт,– хотя бы не сейчас… Я уже много раз говорил вам, что атеистом быть проще, но разум мне не позволяет. Ведь иначе наше существование бессмысленно, и, рано или поздно, мы просто погрязнем в насилии, перегрызем друг другу глотки…
Вспомните историю моего народа! А ведь мы были иными… Не ведавшие насилия и не вынужденные добывать себе пропитание убийством, не могут принять сущность этого мира. Для них является жутким то, по каким законам он создан и функционирует… Может, мы были каким-то сбоем системы, потому нас и постигла такая участь, словно в назидание…
Профессор хотел было ответить, но внезапно передумал, решив, что дальнейший спор на эту тему сейчас будет неуместен.
–Ладно… – примирительно буркнул он.– Надеюсь, у нас с вами ещё будет возможность продолжить… Хватайтесь покрепче за подол, буду дальше пробовать…
Кряхтя, профессор Моргимерт поднялся на ноги. Он выпрямился и поднял руки над головой.
Йотту показалось, что прошла целая вечность. Озираясь по сторонам, он видел всё ту же непроглядную, душную Тьму…
Профессор боролся изо всех сил, но силы его были на исходе. Он весь взмок от напряжения, и хотел было взять очередную паузу, как вдруг…
–Смотрите!– воскликнул Йотт.– Смотрите, профессор! Впереди! Вон там!
Профессор прищурился. Пока он ничего не видел.
–Где?– спросил он.– Что вы там увидали?
–Точка!– ответил Йотт.– Вон там, впереди! Ну, это уже кое-что…
И правда, впереди появилась маленькая серая точка… Она была еле различимой, но в то же время совсем не такой, как окружавшая её Тьма. Она была словно воплощением Бытия… Теперь уже и профессор Моргимерт разглядел её.
–Не опускайте руки, профессор!– Йотт дёрнул его за подол мантии.– Я в прямом смысле… Не упустите это, слышите?!
Профессор с силой тер виски.
–У меня руки совсем затекли,– пожаловался он,– дайте отдохнуть немного…
–А вдруг она исчезнет?– с тревогой спросил Йотт.
–Не думаю… – погладил бороду профессор.– Вернее, надеюсь на это…
И действительно несмотря на то, что профессор Моргимерт прекратил пялится в темноту и размахивать руками, точка никуда не делась. Напротив, как показалось Йотту, она стала даже чуть ярче…
–Пойдёмте туда, к ней!– позвал профессора Йотт.
Они медленно побрели туда, где мерцала маленькая светящаяся точка. Казалось, что она где-то на горизонте, хотя никакого горизонта здесь не было и быть не могло…
«Ну, хоть что-то у него стало получаться,– старался приободрить себя Йотт.– Глядишь, может куда и выведёт. А то я уже чуть с жизнью не распрощался…»
«Жизнь… – думал он.– Жизнь и правда – хорошая штука… И чтобы я ещё раз подписался на такую авантюру? Нет уж, увольте! Найдём Синту, и просто буду нежиться в гамаке, глядя на звёзды…»
Впереди всё также светилась серая точка, а вокруг была непроглядная темнота…
«И всё же я непроходимый глупец, что сунулся сюда,– рассуждал он.– Жизнь и так слишком коротка, а порой внезапно заканчивается… Твоё тело изнашивается, и вновь становится частью Природы. А ведь действительно, появление человека из одной маленькой клетки – настоящее Чудо… И какие же замысловатые процессы управляют этим? Ведь кто-то сделал это возможным… А этот невежда ещё спорит о том, есть ли Бог…»
Собственные мысли подхватили Йотта, закружили, унесли куда-то…
«Впрочем, сложнейшие ли процессы управляют Миром?– думал он.– Или это творение какого-то “студента”, основанное на принципе: “если-то”… Ведь мы можем судить лишь со своей точки зрения, и если что-то сложно для нашего понимания, это не означает его абсолютной сложности. Всё относительно… А если это действительно конец? Если они никогда не найдут дорогу обратно? Достойно ли он сам прожил свою жизнь, со всеми своими поисками Истины, спорами, книгами, друзьями… А если им суждено вернуться, изменит ли он хоть что-нибудь?.. Жизнь одна,– думал Йотт,– и нужно успеть сполна насладиться ею… Одна ли жизнь?– оборвал он сам себя.– Я же вроде верю в другое… Ладно, не сейчас…. Так на что же достойно её потратить, эту жизнь?»
«Ты уже потратил, глупец,– будто отвечал ему внутренний голос.– Так что теперь поздно думать об этом…»
«И всё же… – отогнал эти мысли Йотт.– Когда же ещё подводить итог, как не в конце?..
…Вечное противоречие – привязанность к этой жизни, и вера в то, что это лишь один эпизод в череде подобных… Со временем понимаешь, что истинная ценность – это найти того, с кем твоя душа не будет одинока… – мелькнула мысль у него в голове.– Да, ничего другого, стоящего, здесь просто нет…
Вот только это – не его случай… Он остался один, его народа нет, и нет по-настоящему родственной души… А другие – они всё же другие, даже если такие замечательные, как Синта, чудаковатый профессор или Домиан…
Или дело вовсе не в этом, не в его народе? А может, он думает об этом, потому что, как и многие, просто жаждет недостижимого?
