Пройдя по узкой лестнице, они оказались в странном подвале.
Там было светло, но Алина не видела ни одной лампы и так и не поняла, откуда исходит свет.
На стенах висели картины с изображением пейзажей или каких-то комнат. Алина окинула их взглядом, и ни на одной не увидела ни людей, ни животных. Некоторые картины, что странно, были полностью чёрные. Иногда идеальные чёрные квадраты и прямоугольники обрамляли белые поля.
«Прямо Малевич…»,– только и подумала Алина.
К удивлению девочки, между картинами было развешено самое разнообразное оружие: от кинжалов и мечей до странного вида пистолетов и винтовок.
В центре комнаты на полу был очерчен круг. Когда Алина подошла ближе, то рассмотрела тонкий металлический обруч, который был словно вмурован в каменную плиту, поблескивавшую мелкими кристалликами.
Рядом с плитой, на высокой подставке, располагалась какая-то матовая зеркальная пластина, из центра которой торчал тонкий, усыпанный синими каменьями кинжал.
При виде этого кинжала бабушка с тяжёлым вздохом оперлась на рукоять меча, который до того сжимала в руке. Несмотря на всё её самообладание, было видно, что эта картина выбила её из колеи…
Покинув подвал, бабушка и Алина обошли все три этажа дома, но не обнаружили ни хозяйки, ни вообще чего-либо интересного.
Оказавшись в главном зале магазина, бабушка, вернув меч на стену, тяжело опустилась на диван. По взгляду было видно, что она пытается сосредоточиться, и Алина решила не мешать.
К тому же вид бабушки с мечом вновь вернул её мысли к тому необычному сну, который стал причиной вызова в школу. А если точнее, то снов этих было два…
Порой сны, даже яркие и необычные, быстро стираются из памяти. Кажется, что сможешь передать сон в деталях, и вдруг понимаешь, что детали эти, словно бабочки, упорхнули куда-то с пробуждением, оставив после себя лишь дурное или хорошее настроение да пару назойливых штрихов…
Но эти сны были другими – Алина и сейчас могла до мелочей воссоздать картины, которые уже несколько дней стояли перед глазами…
В первом сне, который приснился девочке чуть меньше недели назад, она видела странного человека. Вернее, кого-то, очень похожего на человека. У него была зеленоватая кожа и странные чёрные глаза, и он напомнил девочке персонажа какого-нибудь японского мультфильма…
Стояла ночь. Он сидел на краю скалы и смотрел на раскинувшуюся внизу деревню – многочисленные факелы выхватывали из темноты очертания причудливых домов, напоминавших юрты кочевников. Рядом с ним лежал топор с длинной рукоятью.
Тишину нарушал лишь свист ветра в скалах и доносившийся из долины неблизкий вой какого-то зверя, первобытный и тоскливый…
…И вдруг стрела вонзилась сидящему прямо в середину спины… И он, со сдавленным криком, сорвался с уступа…
Оборвавшийся сон был настолько реалистичным, что Алина проснулась в холодном поту. Она долго ещё слышала этот сдавленный крик. Увиденное будто преследовало её. К видениям примешивалось и какое-то странное, доселе незнакомое чувство: словно что-то позабытое, ускользнувшее, пытается вырваться наружу, напомнить о себе… К своему удивлению, девочка вдруг поняла, что знает имя убитого дикаря, знает планету, где он жил, и даже может назвать какие-то мудрёные координаты…
Но ещё удивительнее оказался тот сон, что приснился позапрошлой ночью и стал причиной её непонятной рассеянности.
Алина снова видела того же зеленоватого человека, но теперь она смотрела на него словно с другой стороны, с другой точки.
Свистел ветер, и из низины вновь донёсся тот же звериный вой. Как девочка того ни желала, проснуться не удавалось. С содроганием она ждала продолжения…
Вдруг она перевела взгляд и увидела лучника – он схватился за торчащий из груди метательный нож. Рядом упали ещё два тела.
С удивлением Алина осознала, что эти ножи вылетели из её рук…
Но потом ощущения изменились, и она вновь стала лишь сторонним наблюдателем. А наблюдать было за чем.
Некая фигура в считанные мгновения перестреляла с десяток воинов, облаченных словно в средневековые доспехи. Оставшиеся бросились к уступу, где сидел спасенный человек. Но фигура, отбросив пистолет и выхватив меч, преградила им дорогу.
Оставшихся воинов было восемь. По всему чувствовалось, что это закалённые и бесстрашные бойцы – они замешкались лишь на мгновение, увидев смерть своих товарищей.
Один из них пытался прорваться к уступу, но одинокая фигура, каким-то непостижимым образом, настигла его, нырнула под взмахнувшую мечом руку и, оказавшись за спиной, снесла голову…
Остальные стали обходить её, замыкая круг. Они не подходили поодиночке, а нападали грамотно и методично, со всех сторон. Но она – а это была женщина – словно предвидела каждое действие, каждое движение противников. Вихрем она пронеслась меж ними, легко уклоняясь от клинков, отражая их и совершая немыслимые кульбиты.
В гуще борьбы мелькнула куртка из грубой кожи и блеснул топор. Тот, кого она пыталась спасти, решил было вмешаться, но этим лишь затруднил ей задачу. В прыжке она врезала зелёному великану в челюсть, и он рухнул на землю…
А ещё через минуту всё было кончено – все противники так или иначе лишились своих голов… Она же отделалась глубоким порезом на предплечье, который получила, поскользнувшись на скользкой глинистой почве.
Фигура женщины показалась Алине очень знакомой, но рассмотреть лицо она так и не смогла – смотрела всё это время будто из-за её спины.
Сон прервался, но ощущения остались с Алиной надолго. Ощущения холодного осеннего ветра, скользкой земли, брызг крови на лице и переполнявшего адреналина. Они были настолько реальны, что девочка могла бы поклясться, что всё это проделала она сама, причём совсем не во сне…
Была и ещё одна интересная деталь, которая, возможно, больше всего взбудоражила воображение девочки – бабушкина рука…
Её бабушка в цирке жонглировала вовсе не бутафорским холодным оружием – перед выступлением остроту клинков демонстрировали публике. И на репетициях реквизит был тот же. Поэтому иногда она приходила домой с разнообразными порезами на руках, на ногах и даже на спине. На такие случаи у бабушки была мазь, приготовленная по какому-то чудодейственному рецепту – раны действительно заживали буквально на глазах. И если Алина чувствовала сладковатый, будто цветочный, запах этой мази, значит сегодня бабушка, как она сама выражалась, «неудачно подбросила».
Утром после необычного сна Алина снова ощутила знакомый аромат, а бабушкино предплечье, по странному совпадению, оказалось забинтовано… Вечером девочка никакого шрама не видела…
Алина мотнула головой и вернулась в реальность. Бабушка, погруженная в свои мысли, так и сидела на диване.
–Ба, как ты руку порезала? Только честно?– не удержалась Алина.
