—Ясно,— нахмурился Евдоким.
—Али не любо тебе такое решение?
—Там и случайные люди встречаются. Дядька твой ведь нанимал охочих. И детей ремесленников да прочих уважаемых горожан там хватает. Не хорошо их такой лютой смерти придавать.
—А бунтовать супротив меня хорошо?
—Так не ведали они, что творят. По всей Москве слухи ходили, что ты помер. А во дворце супруга твоя и Данила самозванца посадили. Народ же любит тебя. Вот и возмутился без всякой задней мысли. Они ведь шли тело твое вызволять из плена, дабы похоронить по-людски. Встречались среди этих активистов и мерзавцы, что дяде твоему служили и знали, что творят. Но большинство — смущено опасными разговорами.
—И что ты предлагаешь?
—У меня есть список тех, кто однозначно повинен смерти. Их и казнить как ты сказывал. Но есть и другие. Как с ними быть — тебе решать. Но не лишать жизни и не увечить. Они ведь не со зла.
В зале воцарилась тишина.
Иоанн думал.
Его душа жаждала крови.
Но слова Евдокима были услышаны. И эти люди действительно не выглядели злодеями. Просто теми, кто поддался на провокации. По сути-то их и наказывать было не за что. Они ведь шли его спасать. Ну ладно, не его, а всего лишь тело. Но дело все-равно благое…
—Хорошо,— после достаточно долгой паузы, произнес король.— Тех, кого считаешь виновным — повесить. По остальным — подай мне список. С пояснениями. И свои предложения там изложи.
—Слушаюсь, Государь,— прямо расцвел Евдоким.
Остальные тоже если не заулыбались, то посветлели лицами. Никто не хотелось, чтобы их король срывался в пучину кровожадности. Как с таким монархом дальше жить-то? Ведь в любой момент может случиться приступ и, не разобравшись в вопросе, уступив своим эмоциям, он отдаст приказ о казни. Это ведь конец… просто конец.
По сути, уступив доводам Евдокима, Иоанн подписал себе путевку в жизнь. Он показал своим людям, что все еще здоров на голову и не представляет угрозы для собственной стаи.
—А как ты с ними поступишь?— поинтересовался Даниил.
—Они деятельные натуры, что не желают делом своим прямым заниматься. Как мне с ними еще поступить? Буду лепить из них приказ пропаганды.
—Что? Про-па-ганда. Это что?
—Дословно переводится с латыни «подлежащая распространению». В чем была главная беда этого кризиса? Правильно. В том, что люди не знали ведали ничего. И это плохо. Этим-то злодеи и воспользовались. Вот нам и нужно это предупредить. Создать приказ, что станет доносить до горожан любые сведения.
—А они справятся?
—Пока не попробуем — не узнаем. Мда. Слушая. Тебе удалось выяснить хоть что-то по делу о покушении?— вновь вернулся к нему Иоанн.
—Кое-что удалось. Совершенно точно я могу утверждать только одно — он не эллин. Во всяком случае этот человек прибыл в Москву не с ними и почти никак с ними не общался. Случалось, конечно. Но редко. Он словно избегал их.
—Избегал?
—Именно. Люди, приехавшие с Патриархом, старались селится рядом. Все-таки чужая держава. Чужбина. Вокруг никого, кто по-ихнему говорит. Так что волей-неволей держались они своих. И до сих пор держатся. А этот поселился отдельно и особняком стоял. Это очень странно.
—Он мог бояться того, что его узнают?
—Мог. Но по отзывам эллинов говорил он на их языке хорошо, но с акцентом. Они сами его не считали своим.
—Каким акцентом?
—Итальянским,— произнес Евдоким. Потом заглянул в бумажку и поправился.— Северо-итальянским.
—Час от часу не легче,— вздохнул король.
—И не говори,— покачал головой начальник контрразведки.
—Ты проверил этот след?
—С католиками я проработал вопрос настолько, насколько это вообще возможно. С ними он общался еще меньше и вообще стороной обходил.
—Твои предположения?
—Никаких Государь. Нужно отправлять в Италию людей с его портретами. И искать концы. Хоть какие-то.
—Нунций как отреагировал на это?
—Я ему еще не говорил ничего.
—Наверняка уже знает, что ты опрашивал его людей по поводу этого персонажа. Ты думаешь, он не догадался о том, кто этот человек?
—Все догадываются,— пожав плечами, заметил Евдоким.
—И все начинают думать, что ты… и, как следствие, я, подозреваем их. Не так ли? И оправдываться, оправдываться, оправдываться. Помощь предлагать. И все такое. Предлагали ведь?
—Предлагали.
—И что?
—Нунций не предложил ничего конкретного. Он просто сказал, что я могу обращаться к нему за помощью в любое время. Потому что тот, кто совершил покушение на тебя Государь, в разгар подготовки Крестового похода, однозначно враг церкви. Ибо только враг может пытаться сорвать столь важное дело.
—Вот и обратись к нему. Обратись. Я уверен, что Святой престол тут ни при чем. Ему это покушение попросту невыгодно. Мягко говоря, не выгодно. Поэтому рыть они будут носом — дай Боже. Передай ему пачку портретов и попроси задействовать ресурсы Рима, дабы найти — откуда этот мерзавец и кто его нанял.
—А если они станут вести свою игру?— резонно поинтересовался Даниил Холмский, который после событий весны стал особенно близок к королю. В том числе и в таких вот делах.
—Разумно,— кивнул Иоанн.— Тогда вот что. Пусть люди Вакулы туда едут. И ищут.
—Северная Италия большая,— заметил первый заместитель приказа разведки — Вакула. Он там отвечал за разведывательно-диверсионную деятельность и являлся командиром отряда спецназа.
—С Генуей мы тесном дружим. Там весь город солидно поднялся от торговле с нами. Никто из местных не возьмет такой контракт. Хуже того — сдаст нанимателя. А уж Людовико, которому они, без всякого сомнения, сообщат, довольно быстро открутит голову злодеям. Другим городом, где всегда можно найти разного рода странных людей на самые безумные дела является Венеция. Вот с нее и начни.
—Думаешь, работорговцы?— выгнув бровь, спросил Вакула.
—Вряд ли они. Одно дело рабами торговать, и совсем другое — покушаться на монарха. Хотя… чем черт не шутит? Проверьте и их. Но осторожно. Если это они, то вас, без всякого сомнения, там ждут.
—А если это султан?— спросил начальник разведки.
—Мехмед?
—Да. Для него этот Крестовый поход представляет смертельную опасность. А если ты, Государь, погибнешь, то и похода не будет. Больше нет людей в должной степени авторитетных, чтобы его возглавить.
—Разумно… но султан обычно так не поступает.
—Времена меняются,— произнес Евдоким.— Ранее и на монархов покушений таких не устраивали. Во всяком случае у нас.
—Действительно. Их тихо и мирно травили.— хохотнул Иоанн.
