– Через неделю? – похоже, настаёт мой черёд играть в эхо.
– Оглашение назначено на день пресветлого Тристина.
– Уже назначено?
– Да. Более откладывать нельзя.
Ещё несколько дней то ли в гостях, то ли в заточении, и меня покажут всему двору, назовут моё имя всему миру человеческому, и я перестану быть диковинной зверушкой, неведомой колдуньей, фрайнэ Никто из Ниоткуда. В единый миг я вознесусь на высоту, прежде недостижимую для подобных мне, я буду объектом внимания великого множества людей, которые раньше и не посмотрели бы в мою сторону.
Теперь же они будут смотреть.
Обсуждать.
Недоумевать, почему, каким образом особа столь неподходящая, презрев установленный Благодатными порядок, оказалась там, где она есть.
Неслыханно.
Невиданно.
Не дозволено.
И всё же происходит на их глазах, разыгрывается плохо поставленным театральным спектаклем.
– Но…
– Фрайнэ Асфоделия и фрайнэ Брендетта уже покинули дворец. Отныне место фрайнэ Асфоделии подле её суженого, поэтому она переехала в городской дом фрайна Шевери, а фрайнэ Брендетта вернулась под отчий кров. До оглашения она побудет с отцом, фрайном Витанским, в столице – многие склоняются в её пользу, и пока оно к лучшему. Пусть себе думают так и дальше. Фрайн Витанский в личной беседе заверил меня, что переговорит с дочерью и разъяснит ей, что к чему. Когда придёт срок, фрайнэ Брендетта займёт подобающее ей место в твоей свите. Фрайнэ несколько легкомысленна и очевидно тщеславна, но не честолюбива и вполне удовлетворится своим новым положением вкупе с перспективой удачной партии. Фрайнэ Жизель и фрайнэ Нарцисса смогут покинуть двор лишь после оглашения, отправить их куда-либо сию минуту возможности нет, но возражения от рода каждой вряд ли последуют. Что до Мадалин, то мне жаль, что она тебя побеспокоила. Прежде она не проявляла такого интереса к…
– К твоим жёнам?
Стефан выпрямляется, отводит взгляд.
– Прежде ты следовал традициям, – продолжаю я. – Я же прямое отклонение от всего известного твоим подданным.
– Всё же впредь постарайся не называть себя смеском, полукровкой и тому подобными определениями.
– А Мирелла? Ты намерен представить и её?
– С Миреллой всё немного сложнее.
– Ты её отошлёшь? – спрашиваю настороженно.
– Нет, я же говорил.
– Тогда кем она будет? Моей младшей сестрой, моей дальней родственницей?
– Моей дочерью она будет, – отрезает Стефан. Смотрит на меня и вдруг уточняет смягчившимся тоном: – Нашей дочерью. Я намерен признать её как положено… просто на это уйдёт больше времени.
Я не спрашиваю, не собирается ли Стефан признать Миреллу тайно, без публичного оглашения. Мне даже кажется, что ей будет легче, проще остаться моим незаконным ребёнком, выдаваемым за мою же родственницу, чем быть внебрачной дочерью императора.
– К сроку тебе принесут всё необходимое. И не беспокойся о слугах, я распоряжусь немедленно, чтобы…
– Не надо, – перебиваю. – Пусть пока всё останется как есть. Только когда придёт человек от Греты, его, вернее, её должны пропустить без задержек.
– Разумеется, – мужчина кивает милостиво, улыбается благодушно.
Я догадываюсь, что он воспринял моё желание привести сюда того, на кого я смогу опереться, этаким маленьким капризом, блажью, которую проще дозволить, чем запретить. Вреда от того быть не должно – кого может прислать Грета, кроме как какую-нибудь уличную девчонку, решившую сменить недостойное своё ремесло на путь более добродетельный, или нуждающуюся остро в заработке женщину почтенных лет, что будет счастлива служить в императорской резиденции? В конце концов, кто ещё проходит через обитель заблудших женских душ, если не другие подобные им женщины, несчастные и запутавшиеся?
Я не пытаюсь разубедить Стефана, не напоминаю, что улицы Беспутного квартала полны не только торгующих и покупающих мужчин и продажных женщин. Не говорю, что квартал этот был первым местом, где мы с Миреллой оказались, добравшись до столицы, что по прихоти богов именно там мы жили поначалу, пока моя работа не стала приносить достаточный доход, чтобы переехать в квартал с репутацией более приличной. В Беспутном я выживала, училась всему заново, осваивала и постигала своё ремесло, наблюдала за другими женщинами и понимала, сколь многие нуждаются в помощи, в поддержке. Там я встретила Грету, чьи помыслы и устремления так схожи с моими, там я узнала больше о подобных себе.
И о тех, кто не является ни человеком, ни демоном Хар-Асана, ни смеском.
Глава 5
– Звезда цветов!
– Царица змей!
Поднимаюсь навстречу фигуре в длинном чёрном плаще, вошедшей в покои степенно, величественно, словно истинная царица. Она ставит на пол саквояж, откидывает назад широкий капюшон, прежде надвинутый низко, на самое лицо, приветливо улыбается мне.
– Ты принарядилась, – отмечает, оглядывая моё новое тёмно-зелёное платье.
– Положение обязывает, – я подхожу вплотную, обнимаю её, чувствуя знакомую прохладу белой кожи и едва уловимый аромат магнолий.
Тонкие гибкие руки обвиваются вокруг меня, затем Илзе отстраняется, всматривается проницательно в лицо.
– Но не сияешь. Попалась ясна звезда в ветви-сети старшего древа, запуталась в его листве и освободиться не смогла.
– Не смогла, – признаюсь.
За спиной Илзе мнётся служанка, то опасливо вскидывает глаза на гостью, то движением суетливым, испуганным нащупывает под воротником платья знак Четырёх. Даже стражники, оставшиеся за приоткрытыми створками, и те через плечо поглядывают, жадное любопытство теснит настороженное недоумение.
– Свободна пока, можешь идти, – велю служанке, и та пятится к двери, чтобы у самого порога развернуться и выскочить опрометью вон.
Створки захлопываются.
Илзе качает головой, осматривает комнату.
– Покои близких родственников императора, как мне любезно разъяснила фаворитка моего суженого, – как ни стараюсь, не получается скрыть недовольство, резкость, накопившиеся после визита Мадалин. – Прошлыми обитателями были кузины Стефана, дочери его венценосного дяди, не чета мне.
– К тебе захаживает фаворитка императора?
– Заглядывала несколькими днями ранее. Вероятно, мой неопределённый статус не на шутку встревожил фрайнэ Жиллес, раз она вовсе до визита снизошла. Стефан уверяет, что прежде она не оказывала такого внимания ни его суженым, ни супругам.
– Любопытно будет увидеть её своими глазами.
– Смотри, коли охота, – я подхожу к столу, занятому серебряным подносом с бокалами, графинами с напитками и вазами с фруктами обычными и засахаренными. – Ты устала с дороги, проголодалась?
