– И они ничего не предприняли?
– Это был молодой фрайн Стефан Понси…
Качаю головой. Имя ни о чём мне не говорит, очередной пустой звук.
– Один из сильнейших родов на западе. Не было ни обручения, ни подписанных бумаг, ни хотя бы предварительного сговора между семьями. Да и до выбора жребием положение Кассианы было куда ниже положения единственного наследника старшей ветви Понси. Вряд ли кто-то в роду одобрил бы его союз с фрайнэ подобного положения… Элиасы могли только побеседовать с отцом молодого Стефана.
А тот с сыном. Но, очевидно, и беседы эти желаемого результата не дали.
– Юноша незамедлительно покинул двор по надуманной причине и спешно отбыл в Нардию. Соррен Элиас лично переговорил с Кассианой и на некоторое время она… успокоилась.
Элиасы сочли, что конфликт разрешился к их удовлетворению, и тоже успокоились. От фрайнэ её лет не ждали многого и уж всяко полагали, что девушка смирится рано или поздно, примет ношу долга и станет вести себя надлежащим образом. Она подчинится воле мужчин, будет беспрекословно слушаться старших и поступать как ей велят.
– Фрайн Понси вернулся ко двору и начал тайно встречаться с Кассианой? – повторяю я вслух свои догадки.
– Он тайно вернулся в столицу, однако при дворе не показывался, скрывался в городе, – поправляет меня Стефан. – Они действительно виделись несколько раз… Кассиана переодевалась служанкой и покидала дворец по ночам…
С помощью верной Марлы.
– Мне о том сообщили только месяц спустя. Как подобное могло ускользнуть от внимания Морелла Элиаса и его братьев, Благодатные ведают.
Благородная фрайнэ, хрупкий нежный цветок, взбалмошная капризная девчонка – что она может, кроме как истерики закатывать, вести себя неподобающе? Покричит-покричит да и успокоится, и чувства к молодому человеку потухнут однажды, развеются пеплом на ветру. Не решится она, отринув без сожалений венчальные символы, отбросив беспечно статус жены императора, сбежать с тайным возлюбленным в никуда. Не решатся молодые люди покрыть несмываемым позором оба рода, не решатся стать никем, пустым местом, бродягами и изгнанниками без мелкой монеты за душой.
– Я не сразу дал понять Кассиане, что мне обо всём известно. Ждал… не знаю чего. О таком не принято говорить вслух без нужды и… измена императору? Как такое возможно? Даже тётя Арианна не позволяла себе ничего подобного вопреки тому ореолу слухов и сплетен, что её окружал. И о возможных фаворитах тёти заговорили, только когда стало ясно, что больше детей у них с Филандером уже не будет, – лицо Стефана неподвижно, словно маска, отблески пламени раскрашивают его причудливыми узорами. – Наконец в один из вечеров между мной и Кассианой состоялся разговор… не самого приятного толка. Впервые она открыто сказала мне в лицо всё, что думает обо мне, долге, Империи и Элиасах. Говорила, что любит своего Стефана больше жизни, что если бы не я и проклятый выбор жребием, то они были бы вместе, что она ненавидит меня и всех моих цепных псов Элиасов, которые принудили её… много чего говорила. Кричала, обвиняла, проклинала всех и каждого… графин разбила… а после ушла в свою спальню. Я вернулся в свои покои. На следующий день она не появилась ни на благодарении, ни на утренней трапезе и мне передали, что Кассиана захворала. К вечеру стало ясно, что это лихорадка.
– А молодой фрайн Понси? Он заболел?
– Если и да, то мне о том ничего неизвестно. К тому же он и по сей день жив-здоров… и обвенчался со своей новой суженой раньше, чем объявили имена фрайнэ из третьей четвёрки.
– А доверенная служанка Кассианы, Марла? – продолжаю я. – Ты её помнишь?
Стефан поворачивает голову, смотрит на меня с растерянным удивлением, не больше своей кузины понимая, при чём тут какая-то служанка, одна из многих, всего лишь безликая тень в этой истории?
– Марла приехала из дома Кассианы и всегда была при госпоже. Ты не мог совсем её не замечать.
– Отчего же, помню…
– И что с нею стало?
– С Марлой? – Стефан хмурится в попытке вспомнить и чем дольше он перебирает фрагменты прошлого, тем яснее я понимаю, что об исчезнувшей девушке ему известно столько же, сколько Шеритте.
– Дворцовые слуги считают, что Марла сбежала с возлюбленным, – поясняю, не дожидаясь ответа Стефана. – Но мы… я думаю, что никакого возлюбленного у неё не было… она прикрывала Кассиану, носила ей послания от фрайна Понси и помогала, когда госпожа стала встречаться с юношей тайно. Маловероятно, что Кассиана могла пасть жертвой заразного недуга, не выходя из покоев… и если накануне с нею был ты, то…
– Полагаешь, она и той ночью встречалась с фрайном Понси?
– Возможно. А возможно, с кем-то ещё.
Влюблённая пара должна была сговориться о свидании заранее, Кассиана ведь не в соседние покои прокрадывалась незаметно, но покидала дворец, да и юноше наверняка требовалось время, чтобы прибыть на место встречи.И само место встречи выбиралось где-то поблизости… не пойдёт же юная фрайнэ, хоть одна, хоть со служанкой, через половину города ночью? Нагрянуть к своему Стефану внезапно, без предупреждения девушка едва ли могла… тогда к кому, если не к любимому, она рискнула бы отправиться поздним вечером, после ссоры с мужем?
– Молодой фрайн Понси нынче при дворе?
– Нет. После женитьбы он редко появляется в столице, – Стефан присматривается ко мне с настороженным подозрением. – Хочешь с ним поговорить?
– Да.
– Зачем, Благодатных ради?
– Я бы побеседовала с фрайном Элиасом, но, боюсь, он скажет мне ещё меньше, чем фрайн Рейни, даже если знает больше, – я разглаживаю чернильно-фиолетовые складки на юбке. – Что до Марлы, то она и впрямь сбежала из дворца… скорее всего, не по своей воле.
И хорошо, если не прямёхонько в объятия Айгина Благодатного.
– Астра… – начинает Стефан и умолкает, останавливает поток протестов, напоминаний, что меня дела недавнего прошлого не касаются, что не след это гнездо ворошить, что суженой императора должно о другом думать, а не расследования проводить. – Я вызову фрайна Понси в столицу, если ты этого желаешь.
– Желаю, – киваю немного поспешно, суетливо. – Благодарю.
– Не за что благодарить, – Стефан вновь отворачивается.
Из-за двери доносятся торопливые шаги, детский топоток и безуспешный оклик Шеритты. В спальню врывается мой маленький безудержный вихрь, подбегает к креслам, хватается за подлокотник моего, перемежает вопросы с рассказами, что она видела сегодня и что делала. Появление дочери избавляет нас от необходимости продолжать разговор, равно как и прерывает возможную давящую паузу. Стефан оживает заметно, поднимается и Мирелла тут же поворачивается к отцу. Я с улыбкой наблюдаю, как Стефан опускается перед дочерью на корточки, чтобы их лица были на одном уровне, слушает её внимательно. Я же встаю, выхожу в приёмный покой, где сидит Илзе. Жестом зову её и, когда Илзе оказывается рядом, шёпотом прошу попробовать разыскать Марлу.
