Лисица отступает, и я зачем-то, как в детстве, машу ей рукой. Отяжелевшие веки опускаются сами, кажется, я падаю в пропасть без дна, лечу в черной, беспросветной пустоте и неизвестности. И последним ощущением из внешнего мира щеки касается легкий, слабый ветерок…
* * *
Я хочу, чтобы мне приснилось море или снова тот красивый портовый город, но отчего-то вижу Герарда. Он сидит в кресле перед горящим очагом, в роскошно обставленных покоях, в одеждах афаллийского придворного, но, вопреки принятой моде, черный костюм его прост, скромен. Хмурое лицо обрамляет борода, невидящий взгляд устремлен на танцующие язычки пламени, в руках полный наполовину кубок.
— Я же сказал, не сегодня,— произносит вдруг, не оборачиваясь.
— Почему?
Я узнаю девичий голос, хотя и не вижу еще его обладательницу.
Изабелла.
— Потому что я не в настроении.
— Всеблагая Гаала! Один вечно занят, другой не в настроении, а мне что прикажете делать?
— Займись чем-нибудь полезным: помоги бедным, вышивай, пиши стихи или чем там еще положено развлекаться принцессам. А лучше отвлеки своего муженька и займись с ним тем, ради чего вас поженили. Твой свекор до сих пор занимает трон в основном именно потому, что вы никак не выполните своего главного обязательства перед королевством. Почти два года этого ждем мы, Их величества и вся страна, а ты только и делаешь, что днями и ночами напролет веселишься с придворными, порочишь свое имя да бегаешь ко мне, пока мой брат пытается научиться быть королем. Дирг побери, он хоть чем-то полезным занимается, в отличие от тебя, Иззи. А со мной все равно ничего не выйдет, сама знаешь.
— И как, по-твоему, я должна отвлечь Александра?— я слышу вызов в вопросе.
— Тебе должно быть виднее, какие из ваших женских уловок скорее на него подействуют. И заодно не забывай следить, чтобы он со своим отцом не затеяли какого-нибудь бесполезного и бессмысленного, однако неприятного заговора против нас, после раскрытия которого придется устраивать очередную показательную казнь. А теперь оставь меня.
— Поедешь к своей шлюхе?— вызов сменяется презрительной насмешкой.— Все надеешься, что эта шианская потаскушка заменит ее?
Герард поднимается стремительно, поворачивается лицом к собеседнице — в серо-голубых глазах бушует метель, черты искажены яростью, желанием убить,— и массивный кубок летит в Изабеллу. Он не метит в девушку и потому кубок лишь ударяется о стену, содержимое расплывается темной уродливой кляксой по гобелену, но Изабелла с вскриком отскакивает, смотрит гневно на проклятого. Ни капли страха, только ярость ответом, отражающаяся в карих глазах, словно в расколотом зеркале.
— Верно говорят, она была колдуньей, служительницей Феа, богини теней, иллюзий и безумия. Оплела своими чарами и тебя, и Ориони, и вы оба сошли с ума,— процедила сквозь зубы, будто сплюнула, и вышла прочь, громко хлопнув дверью.
И от неожиданно резкого звука я проснулась.
Низкий потолок. Стены, сомкнувшиеся вокруг клеткой, слишком тесной по сравнению с простором прежних покоев. Неровный свет тусклого светильника и узкая, жесткая кровать.
— Тише, Лайали, тише,— руки Мартена ложатся на мои плечи, удерживая на месте.— Все хорошо, все позади. Тебе нечего бояться.
Он сидит рядом, на самом краешке постели, застеленной бельем из непривычно грубой ткани, пропитанным чужим запахом. Смотрит внимательно, ласково и вместе с тем пытливо, выжидающе. И одет совсем просто, не в дорогой, разряженный костюм придворного.
—Где мы?— голос звучит хрипло, растерянно.
— На «Призраке». Помнишь, я говорил, что встречался с одним человеком? Это его корабль.
Я осторожно приподнялась на локтях, и Мартен не стал удерживать, но помог сесть. Я и сама одета в скромное белое платье, больше похожее на нижнее, волосы рассыпаны в беспорядке по плечам.
— Сколько я спала?
— Почти двое суток. Как раз хватило, чтобы незаметно вывезти тебя из дворца, добраться до побережья и отплыть. Даже если бы закрыли порты, нас все равно не смогли бы остановить.
Не закрыли бы. И даже не попытались бы остановить.
Но Мартену о том лучше не знать.
— Выходит, сегодня первое число? Новый год уже наступил?
— Да. Ты пропустила все празднование с чисто афаллийским размахом и весельем,— мужчина взял мою ладонь в свою, погладил пальцы.— Надеюсь, в следующий раз мы отметим его как полагается. Ты выйдешь за меня, Лайали?
Меня не удивляет ни внезапная смена темы, ни простой в своей важности вопрос.
— Да, выйду. Ты мог бы и не спрашивать. Никто не спрашивает девушку, желает ли она выйти за кого-то замуж.
— Я хотел услышать твой ответ.
— Он был тебе известен.
— И все же на всякий случай стоит узнать его у дамы,— Мартен улыбнулся заговорщицки.
Смогу ли я когда-нибудь жить без его улыбки, без его нежного, любящего взгляда? Наверное, мое сердце остановится, если с ним что-нибудь случится, если он сойдет в обитель теней раньше меня.
— Могу я выйти на воздух?
— Конечно.
Мартен помог мне подняться с кровати, достал из сундука у одной из стен теплые вещи. Одежда женская, но не моя — возможно, мужчина не хотел привлекать лишнего внимания, оставляя слишком роскошный наряд принцессы. Однако под воротником платья я нащупала круглую подвеску, знакомые, родные очертания лунного камня, который я носила все последние дни. И в ночь побега он был на мне.
Моя память о родителях, о доме. О том, кем я была и кем должна быть, несмотря ни на что.
Я уже оделась, когда Мартен, нахмурившись едва заметно, шагнул к двери и открыл ее прежде, чем нежданный гость успел постучать.
— Лайали,— Мартен отступил в сторону, пропуская визитера в каюту,— позволь представить тебе господина Джеймса Дарро, капитана «Призрака».
Он старше Мартена. Широкоплеч. Темно-каштановые волосы, собранные в короткий хвостик, несколько прядей, падающих небрежно на лоб и внимательный карие глаза. Обветренное лицо вечного путника и привлекательного зрелого мужчины, уже достаточно повидавшего в своей жизни, чтобы ничему не удивляться, умеющего держать чувства в узде, не выказывая их открыто. Короткий поклон, молниеносный оценивающий взгляд, от которого меня неожиданно бросает в дрожь.
— К вашим услугам, миледи.
И я вдруг вспоминаю разговор с Эллиной.
— Вы пират!
— Я предпочитаю термин «морской странник», миледи,— возразил капитан, и я заметила смешинки в его глазах.— Или, на худой конец, свободный торговец.
— Значит, контрабандист,— поправила я. Пусть Шиан расположен далеко от моря, но люди, занимающиеся нелегальным ввозом-вывозом товаров, есть везде и суть незаконной деятельности их не меняется от внешней красоты определения.
