Женщина медленно опускает сына на пол, выпрямляется. Мальчик замирает подле матери, следит настороженно за незнакомцем, чужим для малыша существом. Слышу шорох за спиной, замечаю удивление на лице Фрейи.
— Нет, ты не должен…— начинает она и умолкает.
— Должен. Это не предложение руки и сердца и не знак принятой в вашем мире помолвки — я не могу ни врать тебе, ни обещать того, что, возможно, навсегда останется пустыми словами. Я и так перевернул всю твою жизнь с ног на голову…
— Я ни о чем не жалею…
— Я жалею.
— О нас?— она вздрагивает, и мальчик цепляется за материнскую юбку, смотрит недобро на мужчину снизу вверх.
— О том, где и в каких условиях ты оказалась из-за меня. Ты достойна лучшего и большего, а получила… нищую жизнь и хибару на краю света. Возьми, прошу тебя.
Фрейя делает шаг вперед, протягивает руку неуверенным, робким жестом.
Жестом дамы, когда-то подававшей руку для поцелуя, но уже очень давно этого не делавшей.
Вижу Фрейю прямо перед собой, но почему-то и гость ее, и действия его оказываются постоянно вне моего поля зрения, словно он, как и я, лишь бесплотный дух, плутающий в собственных снах и чужом будущем. Когда Фрейя отступает, я замечаю на безымянном пальце ее кольцо, тонкая полоска серебра с сиреневой каплей камня. Она касается нежданного украшения, прокручивает его осторожно.
— Если я не вернусь и не передам тебе никаких иных весточек в течении следующих трех лет, то бери нашего сына и возвращайся на континент. Там найди профессионального мага, в котором будешь уверена, и продай ему это кольцо. Настаивай на максимальной цене и не соглашайся на меньшее, слышишь, Фрейя? При правильном раскладе оно обеспечит вам с Норданом несколько лет безбедной жизни. Не роскошной, конечно, но лучше, чем убогое существование на этом острове. Ты сильная, я знаю, ты справишься.
Она кивает, поднимает глаза на собеседника и по твердой решимости в непреклонном, упрямом взоре ее я понимаю — она никогда не продаст это кольцо, единственную, кроме сына, память о любимом мужчине…
Я просыпаюсь неожиданно, резко, от шорохов в темноте спальни и догадываюсь — муж вернулся. Чувствую, как Мартен забирается под одеяло, обнимает меня со спины.
— Все хорошо?— спрашивает шепотом на ухо, целует в шею, не смущаясь запахом другого мужчины, оставшегося на моей коже.
Я прижимаюсь к его обнаженной груди, ощущая руки Джеймса на своей талии. Даже если приход Мартена и разбудил его, то мужчина ничем этого не выдал. По крайней мере, для меня.
— Да, все хорошо,— отвечаю я.
Утром, как только спущусь в мастерскую, обязательно нарисую по памяти портрет Фрейи. Я не знаю, кто она, где живет, родилась ли уже или ей лишь предстоит прийти в этот мир, под свет нашей луны, и когда произойдет то, что я увидела во сне, но уверена, что должна хоть как-то, любым способом сохранить память о ней, сберечь частичку знания о будущем, данного мне богиней.
Серебряная не ниспосылает в пустую ни даров, ни испытаний, и я обещаю себе впредь внимательнее относиться ко снам, не отбрасывать даже то, что кажется мне неважным, несущественным.
Я улыбаюсь невольно, в полудреме, чувствуя себя там, где и должна быть — с мужчинами, которые любят меня и которых люблю я.
Глава 8
Мы с Джеймсом принесли клятвы пред брачным алтарем две недели спустя. Оба мужчины настаивали на скорой свадьбе, да и я сама не хотела роскошной церемонии с множеством гостей, королевским пиром, шумными гуляниями на несколько дней и чрезмерными тратами на излишества, что, по сути, никому не нужны. Из гостей только наши близкие друзья, среди которых Кора, да члены экипажа «Призрака» и нам довольно и их, радующихся за нас, поздравляющих искренно, без заискивающей лести или осторожного подобострастия. Первую брачную ночь мы провели втроем, как, впрочем, и все ночи до церемонии. Ни Мартен, ни Джеймс не торопились устанавливать порядок посещения моей спальни, кажется, это и впрямь тревожило лишь меня, более того, покои, которые я все эти годы считала своими и Мартена, плавно, незаметно превратились в наши — мои и обоих моих мужей. Конечно же, у них есть свои маленькие кабинеты, как у меня есть мастерская, однако спальня остается общей, похоже, никто из мужчин не намерен ночевать отдельно, пока другой будет спать со мной. Я понимаю, что когда неизбежно придет время одному из них уезжать по делам, то я буду делить комнату и ложе с тем, кто останется, но до той поры мы спим втроем. Теперь я засыпаю в объятиях обоих, утомленная после любовных игр, и в полудреме смеюсь над собою и своей недавней твердой убежденностью. Снова и снова осознаю, что отныне действительно нахожусь там, где должна быть всегда, и Эллина подшучивает надо мною в своих письмах, уверяя, что даже она, живущая за многие мили от нас и никогда не видевшая капитана Дарро, и то понимала, что я влюблена в Джеймса, а он в меня, и что он — именно тот, кто нужен мне для равновесия и обретения полной гармонии.
Спустя еще две недели после свадьбы я подтвердила подозрения относительно беременности и рассказала об этом супругам. Еще рано говорить что-либо наверняка, однако я уверена отчего-то, что жду ребенка от Джеймса, что зачала или в тот первый, полный безумного дурмана раз, или на следующий день. Джеймс и Мартен счастливы, их обоих обрадовала новость о скором пополнении нашей семьи. В это же время Эллина пишет, что тоже ждет второго ребенка и надеется, что теперь родится девочка.
Вести из Афаллии приходили регулярно, как и из любого другого королевства в этой части континента, но о беременности Изабеллы по-прежнему ничего не слышно. Возможно, еще слишком рано, возможно, королевская семья не желала прежде срока говорить о следующем наследнике во всеуслышание, а возможно, чаяниям Изабеллы не суждено сбыться. Я стараюсь пореже думать о супруге Александра, стараюсь принимать все, что произошло с нами по ее умыслу, как необходимость, как проявление божественной воли, стараюсь быть благодарной, что наша жизнь сложилась наилучшим образом вопреки попытке Изабеллы перекроить ее по собственному усмотрению. И все же получалось не всегда, желание прощать обидчиков и жалость во мне боролась со злостью, возмущением, непониманием причин столь странного, вызывающего и рискованного поведения незваной гостьи.
В один из последних весенних дней я наконец получила ответное письмо от Герарда.
Свое я отправила, как и задумала, на следующее же утро, едва сделала набросок для портрета Фрейи, но ответа не было так долго, что я всерьез начала опасаться, не ошиблась ли Кора при отправке, илиГерард по каким-то причинам не заметил письма, или, быть может, оно попало не в те руки. Или — кто знает это братство проклятых?— членам круга и вовсе нельзя ничего пересылать. Но вот ответ здесь, лежит на моем столе в мастерской, и я, с трудом сдерживая волнение, надломала печать и начала читать, медленно, внимательно, чувствуя, как с каждым мгновением руки дрожат все сильнее, а внутри поднимается волна ужаса, омерзения и тошноты.
