— Что это вы тут пьете?— осведомилась она придирчивым тоном.
— Чай,— я коснулась черных кудрей сына.— Разве в Афаллии нет чая?
— Есть. Но он дорог и его почти никто не пьет,— Изабелла вернула крышечку на место и взяла с тарелки ломоть нарезанного сыра.— Понимаю теперь почему. На вид гадость страшная, да к тому же пахнет травой.
— Прости, но я уже давно позабыла, что принято пить в Афаллии,— я слукавила. Помню и о том странном напитке, называемом элем, и о привычке знатных афаллийцев постоянно пить разбавленное вино.
— Пусть принесут вино,— ответила Изабелла.
Вино она, к моему удивлению, разбавлять не стала, подождала, пока слуга наполнит бокал почти до края, и пригубила напиток, темный и густой, словно кровь. И лишь затем принялась за завтрак. Я отвела Андреса в дом, под присмотр няни, пообещав, что скоро приду к нему, и вернулась в сад.
Вино она, к моему удивлению, разбавлять не стала, подождала, пока слуга наполнит бокал почти до края, и пригубила напиток, темный и густой, словно кровь. И только затем принялась за завтрак. Я отвела Андреса в дом, под присмотр няни, пообещав, что скоро приду к нему, и вернулась в сад. И своевременно успела перехватить вышедшую из дома Кору. Взяв русалку за руку, я отвела Кору за кусты жасмина, сплошь усыпанные белыми цветами, объяснила вкратце, кто такая наша нежданная гостья на самом деле и что ей нужно. Я не поделилась лишь словами Джеймса да собственными подозрениями, не хочу, как когда-то в Афаллии, видеть во всем заговоры и злой умысел. Кора выслушала меня со странным выражением лица, отражающим причудливо недоверие, настороженность и раздражение, оглянулась на столик и сидящую за ним Изабеллу, наполовину скрытые от нас благоухающими ветвями. Затем посмотрела на меня решительно, непреклонно.
— Выстави ее.
— Что, прости?— в первое мгновение я растерялась, менее всего ожидая услышать подобное от Коры.
— Я говорю, гони ее взашей. Чтобы ни ноги, ни запаха ее здесь не было к возвращению Мартена. И о ее клыкастой спутнице не забудь.
— Кора, я не могу. Изабелла принцесса Афаллии и…
—Ты принцесса, ты рождена ею, а леди Изабелле всего лишь повезло выйти замуж за принца,— возразила Кора.— Она одна из ставленников проклятых и ко всему прочему вчера вечером едва ли не в открытую вешалась на Джеймса, а подобное ее поведение недопустимо и возмутительно. Я дочь моря, а мы, как тебе известно, свободны в своем выборе и отношениях с мужчинами, мы не выходим замуж и редко образуем постоянную пару, но, поверь мне, ни одна русалка, сколь бы легкомысленна и безрассудна она ни была, не позволила бы себе и лишнего взгляда в сторону Джеймса, не говоря уже о большем. Если ты явилась к кому-то незваной гостьей и просишь приюта или помощи и тебе их оказывают, тебя принимают в доме, хотя, может статься, ты там совсем не ко двору, и делятся с тобой необходимым, хотя, возможно, и сами не имеют всего в достатке, то по негласному закону гостеприимства ты не заглядываешься ни на чужое имущество, ни на чужих мужчин. Это элементарное правило, которому следуют неукоснительно, по крайней мере, среди нас, нелюдей.
Только порой правила хорошего тона, допустимые у людей и у других народов, разнились слишком сильно, различались, словно солнце и луна. Знаю, ни один мужчина из двуликих не станет засматриваться на чужую пару, если не имеет намерений вступить с ней и ее партнером в освященный богами брачный союз, да и среди многих женских народов не принято оказывать внимание чужому мужчине, но Изабелла человеческая девушка и руководствуется иными законами, иной моралью.
— Она человек,— повторила я вслух.
— Насколько мне известно, даже в человеческом этикете нет правил, разрешающих вести себя как портовая девка, будучи в гостях в приличном доме,— парировала Кора.
— И Джеймс пока свободный мужчина. В конце концов, она же не с Мартеном кокетничала.
— Еще чего не хватало! Лайали, выгони ее.
— Я не могу,— понимаю, что оправдываюсь за собственную слабость, легковерие и мягкотелость, жалко, неубедительно, но что поделать теперь, когда я согласилась, когда пустила Изабеллу в наш дом? И впрямь выставить ее, как пытались выставить, убрать от королевской семьи и двора меня?— Она не только принцесса, она девушка, оказавшаяся в трудной ситуации. Как я могу просто выгнать ее, как могу быть настолько жестокосердной, чтобы отказать в помощи нуждающемуся человеку?
— Что-то я пока мало благодарности видела и еще меньше — уважения к тебе как к хозяйке дома,— русалка посмотрела на меня пытливо.— Она тебе угрожала? Или шантажировала?
— Нет,— ответила я быстро.
— Хорошо. Если не можешь ты, то давай я выгоню эту вертихвостку,— предложила Кора. Подумала мгновение и добавила с легкой, небрежной полуулыбкой: — Или утоплю, когда она будет принимать ванну.
— Не смей!— видит Серебряная, как бы я ни относилась к Изабелле, какие бы неприятные, смешанные чувства она ни вызывала, но смерти ей я не желала. Не хотела, чтобы гибель супруги Александра осталась на моей совести и, тем паче, произошла под крышей моего дома.— Никто не станет ни выгонять Изабеллу, ни пытаться причинить ей вред. Она сделает то, ради чего прибыла в герцогство, и сразу же покинет нас. Прежде всего Изабелле самой нельзя задерживаться в Верейе, иначе ее хватятся в Афаллии. Что до Джеймса, то, повторю, он пока не связанный обязательствами мужчина, а Изабелла замужем,— я смерила русалку строгим, как мне казалось, взглядом и, подобрав юбки, вернулась к столу.
Изабелла уже закончила с завтраком, и вина в бокале осталось меньше половины, а сама девушка, откинувшись на спинку стула, ленивой сытой кошкой наблюдала за мной. Я заняла свое место по другую сторону стола, налила себе чаю, сделала глоток, не чувствуя вкуса душистого напитка.
— Расскажи, как ты это делаешь,— заговорила Изабелла.— У тебя же должен какой-то секрет.
— Не понимаю, о чем ты,— я действительно не понимала.
— О-о!— Изабелла коротко рассмеялась.— Мартен Ориони за неделю все бросил и сбежал с тобой, невестой его сюзерена, собрат Герард видел и говорил с тобой всего однажды, но и три года спустя не может забыть тебя, окутанный столькими тайнами и небылицами капитан Джеймс Дарро по-собачьи преданно смотрит тебе в глаза. Такие мужчины и на все готовы ради…— девушка окинула меня насмешливым взглядом, словно по лицу ударила, низводя в ранг сомнительных достоинств и мою экзотичную для Афаллии внешность, и очертания моей фигуры, никогда не отличавшейся пышностью форм, и заодно нрав мой, слишком не похожий на ее собственный,— опальной шианской принцессы. Ты их приворожила? Говорят, служительницам Феа ведомы способы, как можно околдовать всякого мужчину по своему желанию.
— Я не служу Феа,— возразила я.
— Слухи утверждают обратное,— Изабелла взяла бокал, сделала глоток вина.— В Афаллии и некоторых других странах Феа называют богиней иллюзий, теней и безумия, ее символы темная луна, сова и волк, а те, кому не удалось выбраться из сетей ее жриц, однажды сходят с ума.
— Когда ты намерена посетить колдунью?— я меняю тему, не желая обсуждать с Изабеллой богов, ни своих, ни чужих.
