Платье, сочетание пастельных тканей, льдисто-голубой и бежевой с рисунком из переплетающихся цветочных стеблей и бабочек. Пышная юбка на кринолине, с непривычки кажущаяся непомерно объемной. Тугой корсет, выгодно подчеркивающий мою небольшую грудь. Отороченные кружевом рукава до локтей я приспустила, обнажая полностью плечи, а перчатки выбрала обычные белые. Горничная уложила мои длинные золотистые волосы в элегантную прическу с кокетливо спускающимся на плечико локоном. Из украшений золотые серьги, цепочка с кулоном в виде розы — папин подарок,— и кольцо с непроницаемо-черным камнем. Кадиим сам завязал голубые ленты серебристой полумаски, помог мне надеть тяжелый, подбитый мехом плащ. В очередной уже раз качнул головой, не одобряя моей затеи, и с поклоном растворился, втянулся синеватой дымкой в камень на кольце.
И зря волнуется. Ничего со мной не случится.
Я поеду на бал. Нет, не так. Я еду на бал.
Особняк, где проходил маскарад, принадлежал, как поведал Кадиим дорогой, какому-то знатному вельможе, состоящему нынче на хорошем счету у короля Афаллии. Впрочем, и на само королевство, одно из крупнейших и влиятельнейших в этой части континента, братством возлагались большие надежды. Бесконечная игра, очередная партия. И, как бы ни сложились обстоятельства, как бы ни были разыграны роли, свой выигрыш Тринадцать получат, а надоевшую, бесполезную игрушку выбросят без малейших сожалений.
Двухэтажный особняк из розового кирпича сиял. Высокие освещенные окна, фонари во дворе, рассеивающие вечерние сумерки. Когда карета, миновав распахнутые фигурные ворота, остановилась перед парадным входом, и подбежавший лакей открыл дверцу экипажа, мне показалось, что я попала в сказку. Самую настоящую, которыми я так зачитывалась в детстве. Замирая от восторга, придерживая, насколько возможно, колышущуюся колоколом юбку, я вышла из салона, поднялась по широким ступенькам к входу. Другой лакей с поклоном распахнул передо мной темно-коричневую дверь, третий принял у меня плащ. В светлом холле полно народу, роскошно одетых, сверкающих драгоценностями дам и джентльменов, в массе своей отдавших предпочтение обычному фраку. Но, по крайней мере, все в масках, кто в полумасках, как я, кто держал перед лицом маску с длинной ручкой, кто в скромных однотонных, кто в украшенных кружевами, перьями и камнями.
Я остановилась на минуту возле одного из больших зеркал на стенах холла, проверяя, все ли в порядке, оценивая себя и свой наряд. Что ж, неплохо. Весьма неплохо. Получше многих присутствующих. Затем направилась вместе с другими постепенно прибывающими гостями в бальный зал.
Как я и предполагала, зал более чем просторен и достаточно заполнен людьми, чтобы затеряться среди них. На стенах разноцветные бумажные гирлянды, пестрые ленты и венки из парниковой зелени. В ложе играл оркестр, и легкая музыка тянулась по залу, словно флер воздушных, манящих духов.
Настоящий бал. И я здесь, вижу все своими глазами.
Я неспешно углубилась в зал, осматриваясь внимательно, стараясь не упустить ни единой детали. Надо запомнить все как следует, чтобы насладиться потом в полной мере этими моментами осуществившейся мечты. Кто знает, возможно, этот вечер единственное, о чем я буду вспоминать еще долгие, долгие годы.
— Веледа?— Голос Кадиима прозвучал шепотом ветра возле моего уха, неслышный посторонним.
В отличие от моих ответов, к сожалению. Но я давно научилась в подобных случаях говорить тихо-тихо, себе под нос. Если кто и обратит внимание, то самое большее примет мой диалог с духом за бормотание слегка помешанной особы.
— М-м?— отозвалась я.
— Пока я насчитал троих собратьев. К твоему счастью, все из более молодых поколений, а значит, даже не подозревают о существовании подобной тебе.
— Благодарю, утешил.— Я огляделась. Когда же начнутся танцы?
— Должен быть кто-то еще. К несчастью, я не знаю, кто именно.
— Какая разница?
— Большая. Если кто-то из старшего поколения, то тебе придется покинуть бал.
Уйти? Ни за что!
— Я только что приехала.
— Я не могу позволить тебе так рисковать. Не надо было разрешать тебе приезжать сюда…
Поздновато спохватился!
Я повернулась резко на месте, выискивая глазами уголок потише, где смогла бы, не стесняясь, не шепча чуть слышно, высказать Кадииму все, что я думаю об отвратительной привычке сбегать с бала, едва переступив порог зала, и натолкнулась на оказавшегося позади мужчину. Скрытое черной полумаской лицо, не слишком тщательно причесанные каштановые волосы, задорная, мальчишеская улыбка на губах, карие глаза в прорезях. Удивительные глаза. На долю секунды мне показалось, будто в них отражалось пламя множества свечей, но, присмотревшись, поняла — это не отражение. В глазах незнакомца вспыхивали золотые искры, крошечные, яркие, придававшие взгляду очарование волшебное, завораживающее.
Тем временем незнакомец нащупал мою руку, поднес ее к губам и коснулся моих затянутых в перчатку пальчиков легким поцелуем.
— Поймал,— произнес он негромким, бархатистым голосом.
А я поняла, что сейчас у меня в духе романов Джульетты Теннет подогнуться враз ослабевшие колени и я самым позорным образом рухну к ногам мужчины.
— Веледа!— Оклик-предупреждение, но я не видела ничего, кроме карих глаз и лукавой улыбки.
Чувствую себя дурочкой, неуверенной, плохо соображающей. Бабочкой, угодившей в сети-приманку. И мне совершенно не хотелось выбираться из ловушки.
Не отпуская моей кисти, незнакомец другой рукой осторожно надел мне на запястье браслет-ленту с белыми цветами. Разжал пальцы и завял кончики ленты бантиком.
— Вот так,— добавил мужчина удовлетворенно.— Теперь вы моя пара.
— Что?— растерялась я.
— Вы моя пара, прекрасная леди. До конца этого бала.— Он указал на белые цветы.— Что-то вроде традиции. На входе мужчинам дают эти браслеты, и они могут как одеть их на руки своим спутницам, так и выбрать любую понравившуюся им леди среди гостей.
Я видела мельком в холле девушку с лотком, полным браслетов вроде того, что красовался сейчас на моем левом запястье, однако значения не придала.
— Беван,— слегка склонив голову, представился мужчина.— Могу я узнать, как зовут мою леди?
— Веледа!— Кольцо на пальце начало нагреваться, я ощущала исходящее от металла тепло даже сквозь перчатку.
— Я…— Я опустила глаза на изящный золотой цветок на своей груди.— Роза.
Папа часто зовет меня «моя роза», так что почему бы и нет? И не представляться же мне настоящим именем?
— Роза?— Беван тоже посмотрел на кулон. И, похоже, не только на кулон. Оказывается, грудь, открытая низким декольте, приподнятая корсетом, взволнованно вздымающаяся, выглядит весьма эффектно.— Просто Роза?
— Просто Беван?— в тон собеседнику парировала я.
— У нас нет фамилий и вторых имен, да и настоящих титулов, по большому счету, тоже.— Мужчина поднял правую руку без перчатки, демонстрируя на указательном пальце потемневший золотой перстень со звездой, серебристой, с несколькими тонкими лучами.
